Незабываемая, или Я буду лучше, чем она

Под текстом красовалась фотография моей могилы, усыпанная живыми цветами. Отбросив со стоном газету, я зарыдала и, упав с кровати на пол, стала биться в истерике. В этот момент в палату вошёл Аскольд и, вызвав сестру, стал меня успокаивать:

— Яна, я тебя умоляю, перестань. Всё хорошо, девочка моя. Я как чувствовал, что не стоит тебе давать эти газеты. Не нужно трогать былые раны и предаваться воспоминаниям. Девочка моя, всё уже в прошлом.

Несмотря на уговоры Аскольда, я так и не смогла прекратить истерику и хоть как-то обуздать душевную боль. Успокоилась, только когда медсестра заставила меня лечь на кровать и сделала мне укол. Аскольд собрал газеты и выкинул их в корзину.

— Ни к чему тебе это всё читать. Я как чувствовал, не стоит тебе это давать.

Я затравленно смотрела на Аскольда и хотела только одного: чтобы у моей кровати сидел не он, а Матвей.

Успокоительный укол дал о себе знать. Я закрыла глаза и ощутила, как медленно проваливаюсь в сон. Мне снились Мальдивы… Милая, умиротворённая атмосфера счастья. Вот мы с Матвеем гуляем в пальмовых и банановых рощах, держим друг друга за руки и говорим о своих чувствах. Мы слушаем нежный шёпот ветра и шорох белоснежного песка под ногами, а наша трепетная любовь согревает наши сердца на протяжении всего отдыха.

Несмотря на то, что я люблю сильный дождь, мне нравился жаркий тропический климат Мальдив. Матвей ласково целует меня в ушко и вместе со мной любуется первозданной экзотической красотой. Тут нет ни хищных животных, ни ядовитых змей. Необыкновенно благоприятная природа дарит покой измученной душе.

Матвей обнимает меня за плечи, обещает показать волшебный подводный мир и уговаривает пролететь над безбрежным океаном на гидроплане. Я с досадой пожимаю плечами и говорю, что вряд ли полечу на гидроплане, я ужасно боюсь летать… Матвей понимает мой страх и предлагает вместо гидроплана поехать на рыбалку, а затем заказать на пляже на ужин барбекю из своего улова. Эта идея мне намного больше нравится, потому что когда думаю о полётах, я чувствую необъяснимый и всепоглощающий страх.

Вечером мы восстанавливаем силы на SPA-процедурах и массажах. Нам не даёт скучать роскошная клубная жизнь с её экзотическими коктейлями. В тот момент, когда Матвей прижимает меня к себе и покрывает моё тело поцелуями, я просыпаюсь…

Я просыпаюсь и думаю о том, что теперь Матвей вряд ли стал целовать моё изуродованное тело, но мне всё же так хочется вернуться в красивый и добрый сон… Так хочется…

Изо дня в день всё повторялось, и сегодняшний день как две капли воды походил на вчерашний. Врачи всё так же боролись с моими ожогами. Удаляли сгоревшую мёртвую ткань и делали кожную пластику. Это было очень проблематично и требовало титанических усилий медиков из-за дефицита донорских участков кожи. Мой организм уже был порядком ослаблен, а поражения были слишком обширны. Конечно, огромный плюс заключался в том, что меня лечили за границей.

Между операциями со мной теперь ежедневно занималась женщина-логопед, которую нашёл для меня Аскольд. Она была русской. Вышла замуж и переехала на постоянное место жительства на родину мужа. Это значительно укрепляло мой дух, потому что хоть я толком и не могла разговаривать, но так нуждалась в русской речи. Мне хотелось её просто слышать…

Логопед учила меня отрабатывать движения губ перед зеркалом для того, чтобы восстановилась моя артикуляция. Спустя несколько месяцев она действительно восстановилась. От артикуляции звуков я перешла к артикуляции слогов, а затем и целых слов. Самым сложным для меня словом почему-то стало «Аскольд».

Моя восстановленная речь звучала ещё слишком болезненно, выдавая, с какой тяжестью даётся мне каждое слово. Она постоянно прерывалась паузами для поиска новых слов. Особенно я испытывала трудность с окончаниями. Но для меня это уже была огромная победа, ведь совсем недавно я ограничивалась только мычанием и с огромным трудом произносила «да» и «нет». Логопед сообщила: чтобы я начала говорить более членораздельно, потребуется время.

После очередной операции я наконец-то успокоилась и уже без ужаса смотрелась в зеркало. Рубцы перестали быть такими заметными, а некоторые исчезли совсем. А ещё у меня наконец-то появились губы, очень даже пухлые и красивые.

После этой клиники я лежала ещё в нескольких клиниках пластической хирургии, боролась с рубцами, училась чётко выговаривать слова и пыталась привыкнуть к своей новой внешности.

Так прошло три долгих года. Мне объявили, что врачи сделали для меня возможное. Я подошла к зеркалу и не смогла сдержать слёз. На меня смотрела совершенно незнакомая девушка, не похожая ни на Яну, ни на Анну.

Глава 5

Мы подъехали к дому, в котором теперь мне предстояло жить вместе с моим «мужем» Аскольдом. Я чувствовала сильное волнение, но всё же постаралась взять себя в руки.

— Янка, ты хоть узнаешь родные пенаты? — Аскольд посмотрел на меня и улыбнулся.

— Узнаю, — немного растерянно ответила я, заезжая во двор.

— Смотри, тут совсем ничего не изменилось. Всё осталось так, как было до больницы.

— Я вижу.