Незабываемые певцы

Весь мой репертуар, пожалуй, кроме торжествующей Родины, глубоко драматичен: Виолетта, Лакме и Лючия умирают. Джульетта погибает… А гибнуть даже на сцене нелегко. К тому же пение – работа. Тяжелая физическая работа. Как сказал поэт, «труд трижды проклятый и четырежды благословенный». Почти после каждого спектакля по крайней мере дня два прихожу в себя.

Евгения Мирошниченко

Работа на эстраде

Должен сказать вам, что труд этого артиста настолько тяжелый, настолько каждоминутный, что с ним даже, когда на улице встретишься, разговора не получится, потому что он, и идя по улице, думает про свою работу. А в антракте лежит на кушетке мокрый с головы до ног и дышит так, будто рубил дрова. Вот такие артисты и становятся эстрадными звездами

Василий Ардаматский об Аркадие Райкине

Зрительный зал бывает веселым и скучным. В веселом артист чувствует себя как рыба в воде, а в скучном, как та же рыба, выброшенная на берег.

В свободные вечера я ходил в Ла Скала слушать оперы, в которых не был занят, и мог наблюдать итальянскую публику не со сцены, а находясь в недрах ее. Помню представление оперы «Любовный напиток», в которой замечательно пел Карузо, тогда еще молодой человек, полный сил, весельчак и прекрасный товарищ. Натура по-русски широкая, он был исключительно добр, отзывчив и всегда охотно, щедро помогал товарищам в трудных случаях жизни.

Так вот, пел Карузо, уже любимец миланской публики, арию в «Любовном напитке», пел изумительно! Публика бисирует. Карузо каким-то чудом поет еще лучше. В бешеном восторге публика снова единодушно просит: – Бис! Карузо, дорогой, бис!

Рядом со мной сидел какой-то человек в пенсне, с маленькой седой бородкой. Он все время очень волновался, но не кричал, а лишь про себя вполголоса говорил: – Браво! Когда Карузо спел арию первый раз, этот человек тоже кричал «бис» но после второго – он уже только аплодировал. Но когда публика начала требовать третий раз, он вскочил и заорал хриплым голосом: – Что же вы, черт вас побери, кричите, чтобы он пел третий раз?! Вы думаете, – это пушка ходит по сцене, пушка, которая может стрелять без конца! Довольно! Я был изумлен таким отношением к артисту, – я видел, чувствовал, что этот человек готов с наслаждением слушать Карузо и три, и десять раз, но – он понимал, что артисту нелегко трижды петь одну и ту же арию. С таким бережным отношением к артисту я встречался впервые.

Ф. Шаляпин

О голосах и актерах