Незабываемый голос

После моего заявления глаза Жени начинают светиться по-другому. И теперь я точно понимаю, что не ошиблась, оттолкнув его. В первый раз, еще когда приехала отдавать ему долг за помощь. Тогда на кухне, он поцеловал меня, и это был единственный наш поцелуй. Парень прижал меня к себе, ловя своими губами мои. Но, как бы мне ни было хорошо, я прервала то безумие, и теперь понимаю — не зря. Мы с ним хорошие друзья, нам приятно проводить время друг с другом и общаться — не больше. В тот момент ни я, ни он не были готовы к чему-то серьезному. Быть может, между нами и проскользнула искра, но пламени не было. И это к лучшему. Любовь может приносить только боль и разочарование. В этом я ни на грамм не сомневаюсь. Поэтому — к черту ее!

Я послушала еще пару песен, прежде чем друг посреди песни прекратил играть и достал из кармана телефон, хмурясь. Он говорил всего несколько секунд, быстро сбросив вызов, скинув гитару на пол и махнув рукой парням, убежал в сторону парковки. Надо будет узнать у него, все ли хорошо? Но, думаю, сейчас ему не до меня.

Все время, пока был концерт, я упорно игнорировала взгляды барабанщика, которые он то и дело кидал на меня. Уже собиралась уходить, как на импровизированной сцене произошла рокировка — вокалист передал гитару тому самому Нику и уступил ему место перед микрофоном.

«Зачем кричать, когда никто не слышит, о чем мы говорим?

Мне кажется, что мы давно не живы — зажглись и потихоньку догорим…

Когда нас много начинается пожар

И города похожи на крематорий и базар

И все привыкли ничего не замечать…

Когда тебя не слышат, для чего кричать?

Мы можем помолчать,

Мы можем петь.

Стоять или бежать,

Но все равно гореть.

Огромный синий кит

Порвать не может сеть.

Сдаваться или нет,

Но все равно гореть!»

(Люмен — «Гореть»)

Я слушала слова, замерев и, кажется, задержав дыхание. Парень смотрел мне прямо в глаза, не позволяя отвести их в сторону, будто приковав на эти три минуты к себе железными цепями. Его голос завораживал, окуная в себя с головой. У меня по коже пробежали мурашки, потому что парень реально умеет петь. Каждая нота отзывалась у меня в голове идеальным совпадением, несмотря на окружающий нас шум.

Не знаю, чего он хотел добиться, но как только музыка стихла, я очнулась и поспешила убраться от этого странного человека подальше. Он притягивал, завлекал и соблазнял, при этом пугая до чертиков. Я приходила к Женьке, так что задерживаться не имело смысла.

Уйти далеко мне было не суждено. Я только закончила застегивать сумку для камеры, как у меня из рук ее наглым образом выхватили.

— Какого хрена? — возмутилась я, пытаясь отобрать свое имущество обратно.

— Привет, Крошка, куда спешишь? — усмехнулся барабанщик, поднимая камеру над головой. Высокий зараза! Попробовала подпрыгнуть. Даже ударила парня пару раз в грудь кулаками, но не тут-то было. — Тише, тише. Ты же не хочешь, чтобы я случайно уронил твою побрякушку? — и будто подтверждая свои слова, немного дернул руками, заставляя меня замереть.

— Отдай! — зло рычу на парня, а потом со звоном залепляю ему пощечину, которую он мастерски игнорирует.

— Отдам, — заявляет он, и я сразу же протягиваю руку. — Но не сейчас, Крошка.

Стараюсь не рычать и не психовать, хотя так и хочется открутить этому придурку голову. Что за детский сад?! Терпеть не могу подобные выкрутасы.

— И когда же? — скрипя зубами, уточняю у него.

— Когда выпьешь со мной кофе. Тем более ты теперь мне задолжала, — потирает щеку свободной рукой этот наглый блондин.

— Нет, — вспыхиваю я, вновь кидаясь на парня.

— Но-но! — Ник ловит меня свободной рукой, разворачивает спиной и прижимает к себе. — Не психуй, Крошка, а то ведь и правда разобью камеру. Поверь, мне этого совсем не хочется.

— Прекрати называть меня крошкой, — находиться к нему вот так близко странно. Это смесь страха, злости и возбуждения. Именно его. Потому что голос, тепло и запах этого парня буквально сносят мне крышу. Внизу живота разливается иррациональное тепло, которое обещает перерасти в нестерпимый жар.

— Так ты согласна на чашечку кофе в моей компании? — шепчет он в ухо, а я понимаю, что прохожие уже бросают на нас непонимающие взгляды. И, возможно, если закричать и привлечь внимание, мне помогут, но я молчу и осторожно киваю в ответ. — Вот и умничка.

Меня выпускают из захвата, но сумку с фотоаппаратом не возвращают, а убирают в рюкзак.

— Э-э?! — возмущаюсь я.

— Крошка, стоит вернуть тебе щелкалку, как ты сбежишь от меня, не оглядываясь. А я планирую еще кофе выпить в твоей компании, — ухмыляется этот наглец.

— Да выпью я с тобой кофе, камеру отдай. И крошку свою засунь знаешь куда?

— Отдам. После. И не ругайся, тебе не идет.

Дальше мы идем молча. Я следую за ним в неизвестном направлении, но камера мне дорога. Это был первый подарок отца после того, как меня выписали из клиники. Он сказал, что если это то, чем я хочу заниматься всю свою жизнь, то он только «за».