Незадолго до наступления ночи

Хотя час еще был ранний, несколько человек из числа явных завсегдатаев, несомненно, из категории въедливых студентов и фанатиков-преподавателей, поднимались по ступеням лестницы и переступали порог библиотеки, не прерывая оживленных разговоров; но по мере того как они шли все дальше и дальше по огромному холлу, их голоса звучали все тише и тише, постепенно превращаясь в невнятное бормотание и полушепот, словно читатели осознавали, что находятся в некоем святилище. Читальные залы были отделены от холла стеклянными вращающимися дверями, издававшими при проходе читателей мягкий приглушенный шорох, и иногда можно было увидеть, что позади этих дверей находятся просторные читальные залы с рядами столов и кресел, среди которых скользили какие-то тени.

Но Александр Брош направил свои стопы не в общие залы, а к небольшой дверце, на которой была прикреплена табличка, где красными буквами было начертано: «Прием посетителей». Перед дверцей стоял столик, за ним сидела служащая, пожилая дама в очках, весьма суровая и неприступная с виду, и читала лежавшую перед ней газету, скорее даже не читала, а быстро проглядывала заголовки статей, одновременно откусывая по кусочку от бриоша и с аппетитом поглощая эту сдобную булочку. При приближении Александра она даже не соизволила взглянуть на него, и только после того, как он несколько раз деликатно кашлянул, она оторвалась от своего чтива и лениво, словно нехотя, спросила, чего он желает.

Александр принялся торопливо, будто извиняясь за то, что осмелился потревожить ее, объяснять, что получил письмо от господина заместителя директора библиотеки, любезно извещавшего его о том, что он может ознакомиться с рукописями, доступ к которым до сего времени был закрыт.

— Я — профессор Брош, — сказал он, — и я счел своей обязанностью, своим долгом зайти поздороваться с господином заместителем директора, дабы лично засвидетельствовать ему мое почтение, поблагодарить его за любезность и узнать, каким образом я могу получить доступ к интересующим меня документам.

— Вы записаны на прием? Вам назначены день и час встречи? — спросила дама, тыльной стороной ладони смахивая крошки, прилипшие к губам.

— Нет, это не совсем так… но господин заместитель директора в своем письме написал, что…

Александр на мгновение замялся, вытаскивая из кармана заветное послание и протягивая его «суровому стражу», словно это был пропуск в святая святых.

— Так вот, в своем письме он просит меня зайти к нему, прежде чем я приступлю к исследованию рукописей.

— Обычно он принимает по записи, но я постараюсь все узнать.

И, сняв трубку телефонного аппарата, она набрала какой-то номер, затем стала терпеливо ждать и ждала довольно долго, минуту-другую, пока в трубке не «зашипел» чей-то тихий голос, несомненно, голос секретарши, которой дама и переадресовала просьбу Александра. Дама опять застыла в ожидании, потом в трубке раздалось не то шипение, не то шелест, и дама довольно долго выслушивала ответ, слабо и мерно кивая головой, словно этот далекий голос убаюкивал ее и она постепенно погружалась в полудрему.

— Хорошо, хорошо, — сказала она. — Именно так мы и поступим.

— Возникли какие-то затруднения? — осведомился Александр.

— Видите ли, заместителя директора сейчас нет в его кабинете. Меня известят, когда он придет. А вам придется подождать. Присаживайтесь, пожалуйста.

Потеряв к Александру всякий интерес, дама вновь погрузилась в чтение газеты, а Александр, немного потоптавшись перед столиком в некотором смущении, вздохнул и уселся в кресло, стоявшее неподалеку от стола.

Делать Александру было нечего, и от безделья он, положив руки на колени, запрокинул голову и принялся разглядывать изукрашенный фресками купол здания. Там, в вышине, парили вперемежку портреты прославленных писателей и изображения полуобнаженных муз; и весь этот ансамбль, выполненный в мягких пастельных тонах, представлял собой аллегорию Знаний. Созерцание этой банальной аллегории, как и это томительное ожидание, навевали такую скуку, что Александр вдруг поймал себя на мысли, что его клонит ко сну и что он зевает; чтобы скрыть зевок, он поднял руку ко рту, и именно этот жест заставил его вспомнить о том, что прошлой ночью ему приснился странный сон, от которого он внезапно проснулся. Итак, ему приснилось, что какая-то крупная ящерица схватила его руку своими мощными челюстями, стиснула и держит, и Александру никак не удается вырвать руку, хотя он и колотит свободно сжатым кулаком эту мерзкую тварь по голове, колотит изо всех сил. Но что поразило Александра больше всего, так это устремленный на него взгляд глаз этой рептилии, сверкавших из-под покрытых мелкими чешуйками век. О, что это был за взгляд! То был взгляд не животного, а человека, и усомниться в этом было невозможно!