Незаконная планета

– Пока! – Буров порывисто поднялся. Волосы над высоким его лбом торчали вперед и, в стороны, а худое лицо казалось перечеркнутым длинной линией рта. – Прошу обратить внимание на это многозначительное «пока»! Сегодня менять периодику не будем. Завтра – тоже. Пусть пройдет приличный академический срок, появится не менее полутора тонн новых трудов, не вносящих в проблему ни единого бита новой информации, – и тогда учитель Шандор соблаговолит подогнать под наблюдаемый выброс новую периодику…

– Да ты что, Илья? – вскочил Костя. – Что за тон у тебя?

Но Илья и глазом на него не повел. Есть старинное выражение – закусил удила. Вот и он так. Заявил, что никто тут, в обсерватории, не желает утруждать себя размышлением, никто и попытки не делает понять то, что наблюдает, и понадобился космический катаклизм, чтобы пробудить их от спячки.

– Спячки? – пророкотал мощный бас Виктора Чернецкого. – Многолетнее накопление фактического материала – это, по-твоему, спячка? Усовершенствованный тау-приемник – спячка?

– Я имею в виду теоретическую мысль, а не героические потуги практиков, – сказал, как отрубил, Илья. – Длинная цепь заблуждений, начатая Шандором Саллаи и приведшая к застою теоретической…

Тут поднялся такой шум – я просто не узнавала ребят. Чернецкий, наставив на Бурова палец, кричал, что создавать бойкие гипотезы, конечно, легче, чем годами сидеть у большого инкрата. Костя пытался успокоить ребят, вид у него был растерянный.

Я посмотрела на Инну. Она сидела между Ильей и Костей и, часто моргая, глядела куда-то вверх. Должна признаться: никак не могу освоиться с мыслью, что Инна стала космогонистом и участвует в теоретических дискуссиях. Впрочем, она не вмешивалась в спор – и, по-моему, правильно делала.

Старый Шандор вдруг поднялся и пошел к выходу. Я встревожилась и выскочила за ним в коридор. Внешне Шандор был абсолютно спокоен. В медпункте я налила ему стакан экстракта, он молча выпил и опустился в кресло. Я воспользовалась случаем и подключила к креслу датчики. «Не надо, – сказал Шандор, – все в порядке». Но я упросила его посидеть немного. Он вытащил из кармана книжку в мягком переплете и стал читать, а я тем временем просматривала записи. Особых отклонений от нормы я не обнаружила. Но каждому понятно, что волнения и обиды отнюдь не способствуют приживлению новой печени. Да еще когда обиду наносит твой бывший ученик. Все-таки возмутительно ведет себя Илья. Даже если он в чем-то прав. Хорошо еще, что Шандору никогда не изменяет выдержка.

Вечером у меня был обычный пациент – Володя Перегудов. Мои девочки ушли ужинать и танцевать с приезжими, и я сама обработала ультразвуком его очередной синяк на лодыжке. Вдруг распахнулась дверь, вошел Илья.

– Ты занята? – спросил он.

Я познакомила его с Володей.

– Читал вашу статью о селеногенных породах, – сразу сказал Илья. – Любопытно. Впрочем, мысль о лунных анаэробных микроорганизмах высказывал еще десять лет назад Стаффорд Хаксли.

– Я не претендую на первооткрытие, – проворчал Володя. – Я излагаю факты.

– Ну да, конечно, здесь только и делают, что излагают факты.

Володя поспешил уйти. Прямо из-под вибратора.

– У тебя удивительная способность – ярить людей, – сказала я.

– Ты находишь? – Илья прошел к креслу, взял с него книжку (видно, Шандор ее забыл), полистал, отбросил. Сел и уставился на меня, прищурив глаза. – Ты почти не изменилась, – сказал он, помолчав. – Златокудра и зеленоглаза… Довольна жизнью?

– Да.

Он сообщил, что в Космоцентре хотят поставить памятник Федору, я сказала, что видела проект. Опять мы помолчали.

– Значит, доктор. Лунный доктор Марта Роосаар.

– Хочешь сказать, что это не так уж много?

– Ну, почему же, – возразил он. – Не каждому греметь на всю Вселенную. С Алешкой часто видишься?

– Каждый день. А что?

– Решительно ничего.

– Хочу попросить тебя, Илья: перестань наскакивать на Шандора. Разве ты не понимаешь…

– Понимаю, понимаю. Меня всегда поражало, почему теоретики так не любят выходить на пенсию… Ладно, перестану. – Он ухмыльнулся: – Когда-нибудь.

В медпункт заглянул Веригин:

– Илья, ты с Инной расположишься в моем кабинете. Уюта не гарантирую, тесноту гарантирую, микрофон общей связи не работает – ну да он тебе и не нужен.

– Спасибо, Костя, меня вполне устраивает.

– Фу, кажется, всех разместил. – Веригин исчез.

– Пойду, лунный доктор, – сказал Илья, поднимаясь. – Работать надо.

Я его окликнула, когда он был уже в дверях:

– Это правда, что ты никуда не отпускаешь Инну одну?

– На Луну бы, во всяком случае, не отпустил, – сказал он подчеркнуто и вышел.

Я взяла со стола книжку, забытую Шандором. «Сказания Южных морей». Наверное, почитывает для отдыха. Машинально полистала и заметила, что в тексте кое-что подчеркнуто. Это было «Ронго-Ронго», один из расшифрованных древних текстов острова Пасхи. Подстрочный перевод, предшествовавший литературному. Что же тут заинтересовало старого Шандора?

«Солнце бог их создал их любил с неба не уходил ночи не было давал пищу себя давал пресной воды сладкой много было больше ничего людям не надо солнце бог пищу себя жизнь давал».