Незаменимый

Едва подумал о сестре, вновь улыбнулся. Изнутри стала подниматься волна нежности, теплоты. Ведь, Лана была и остается для него единственным самым близким существом в этом мире.

- Что, сестренка, не ждала такого? – парень повернулся к окну, за которым с игрушками возилась Лана. – Честно говоря, и я не ожидал, - признался уже сам себе. – Думал, так и буду… без продыху…

Кажется, та жесткая напряженная пружина, все это время была сжата внутри него, начала медленно распрямляться. Рафи, наконец-то, начинал верить в то, что преследовавшие их несчастья закончились и впереди ждет только хорошее.

- Да, да, только хорошее. Хватит с нас всего этого дерьма!

К сожалению, это была лишь небольшая передышка перед очередными испытаниями, которые, как это всегда бывает, не заставили себя ждать.

***

Первой ласточкой – предвестником наступающих проблем – стал телефонный звонок от знакомого стряпчего, который вел дела Рафи.

- И вам доброго утра, Александр Николаевич. Признаюсь, сам думал сегодня вам позвонить или даже зайти к вам в контору…

Пантюшин Александр Николаевич занимался адвокатскими делами в столице. Имел славу начинающего, но ответственного стряпчего, не чуравшегося работой ни с благородным, ни с обычными. Всякого был готов выслушать, и даже что-то подсказать. Поэтому Рафи к нему и обратился в свое время.

- Знаете, мне срочно понадобились деньги. Поэтому я и хотел узнать, как там дела с моими привилегиями на игрушки. Может быть даже придется кое-что продать.

Держа трубку телефонного аппарата, Рафи скривился. Естественно, продавать патенты на свои, пользующиеся бешеной популярностью, игрушки было глупейшей идеей. Но ему срочно требовались деньги. Голицын-младший требовал безумные деньги за то, чтобы Лана виделась с его сестрой. Причем его аппетиты росли просто дикими темпами.

Конечно, он мог бы попробовать раздобыть деньги другим способом. В столице, по-прежнему, полно простофиль, глупцом и откровенных негодяев, готовых «поделиться» деньгами. Но все это могло окончиться увечьями, каторгой или, вообще, смертью. А кто тогда позаботиться о Лане? Словом, никак ему нельзя было рисковать. Никак.

- Что? Я не расслышал.

Рафи недоуменно хмыкнул, отводя телефонную трубку от уха. Похоже, у него, и правда, что-то со слухом. Не может же быть такого, что…

- В смысле, я уже их продал?! Все мои привилегии?! И те, про настольные игры?!

Из зеркала напротив на Рафи смотрел настолько изумленный тип, что даже самого себя не узнал. Как такое могло произойти? Как можно прожать такие активы? Это же гарантированный кусок хлеба и даже с толстым слоем знаменитой семеновской колбасы! Как такое могло произойти, если эти самые собственные привилегии были оформлены чин почином и хранились у этого стряпчего? Нужно было срочно во всем разобраться!

- Сиди на месте! Слышишь, сиди и жди! – едва не крикнул он в телефонную трубку, вскакивая с места. - Я сейчас приеду!

Быстро одевшись нечто более подходящее для улицы, чем домашний халат, парень вылетел из дома на улицу, напоминая выпущенное из орудия пушечное ядро. Уже хотел было пуститься вприпрыжку, как увидел на другой стороне улицы экипаж.

- Эй, извозчик! – взмахнул рукой Рафи, привлекая внимание задремавшего на козлах «водителя» кобылы. Бородач в пыльном армяке тут же встрепенулся. – Десятка, если до Измайловского собора мухой домчишь! Ну?

- Смогем, барыч! – извозчик ощерился, показывая редкие прокуренные зубы. - Сидай, да держишь себе, а то мигом вылетешь с сидушки! Чичас дам угля…

И дал, ведь, не обманул! Залихватски свистнув, с силой хлестанул плетью кобылу. Та, бедняжка, видать, никак такого обхождения не ожидала. Обиженно заржала и рванула по проспекту, распугивая неосторожных пешеходов.

Два квартала, что отделяли его новый дом от Измайловского собора, пролетели одним мигом. Рафи только и успевал, что в кресло вжиматься икепку руками держать, чтобы ветром не унесло. Когда же громкое «трпррууу» разнеслось по улице, и кобыла встала колом, он понял, что все закончилось. Правда, еще пару мгновений после этого сидел и в себя приходил. Ни разу еще такой скачки не было.

- Вот, заслужил, - парень вытащил несколько смятых ассигнаций из кармана и дал их извозчику. – Ну ты, борода, и даешь! Чуть всю душу не вытряхнул… У той колокольни я уж «отче наш» читать начал. Думал не разъедемся.

- А то! – горделиво приосанился тот, всем видом показывая, что и не такое еще может. – Чай не лаптем щти хлебаем. Ты, барыч, сразу меня зови коли нужно куда ехать. Меня Прошкой кличут, с Мамаевой слободки.

Услышав про Мамаеву слободку, Рафи замер. Больно уж особенное это было место, где чужих особо и не привечали. Могли, если не понравишься, и перышком пощекотать, а после раздеть до самого исподнего.

- Под кем ходишь? – парень хитрым способом сложил пальцы на правой руке, опознавательный знак для своих, по которому на улице узнавали сквадовских.