Незаметные убийства

По Модлин-стрит я дошел до музея и поднялся по лестнице. Я еще ни разу здесь не был. Пересек небольшую галерею с портретами. Первым висел портрет Джона Дьюи[46] с суровым и непроницаемым лицом. Потом я пошел туда, куда указывали стрелки, – к большому ассирийскому фризу. В зале находился всего один человек – Селдом. Он сидел на банкетке, на некотором расстоянии от центральной стены. По мере того как я приближался, фриз разворачивался передо мной – как длинный-предлинный каменный свиток. Он занимал всю длину стены, из конца в конец. Приближаясь к банкетке, я невольно замедлил шаг. Казалось, Селдом целиком погрузился в свои мысли, вперив взор в некий фрагмент фриза. Глаза его были неподвижны, взгляд лишен всякого выражения, словно взгляд этот уже давно перестал что-то воспринимать. На миг я даже усомнился, стоит ли нарушать раздумья Селдома и не подождать ли снаружи. Но тут он повернулся ко мне и явно ни в малейшей степени не удивился моему присутствию. Он всего лишь произнес обычным своим ровным тоном:

– Что ж, раз вы сюда пришли, значит, вы все знаете или полагаете, что знаете, да? Садитесь. – И он указал на место рядом. – Если хотите увидеть весь фриз целиком, надо сесть именно сюда.

Я сел и увидел бесконечную череду разных образов, вместе составляющих то, что было огромным полем боя. Отдельные фигуры были совсем маленькими, но их вырезали на желтоватом камне с изумительной тонкостью. В повторяющихся и множащихся сценах боя, казалось, один и тот же воин противостоит целому вражескому войску. Этого воина легко было выделить среди прочих благодаря длинной бороде и большому мечу. Бесконечное повторение фигуры воина, если пробежать взглядом фриз из конца в конец, создавало иллюзию движения. При более внимательном рассмотрении зритель замечал, что последовательность поз героя воспринимается и во временном плане: постепенно вокруг воина появлялось все больше и больше поверженных врагов, словно он один сразил всех противников.