Незаметный человек / Восьмой участок кладбища (СИ)

По соседству с покойниками текла совсем иная жизнь, там расположилось несколько дачных обществ. Крайние огороды выходили к могилкам, и не знающая ремня и страха детвора бегала по ночам пугать друг друга на кладбище. Проводив недобрыми взглядами директора, землекопы двинулись в сторону садов. Но не успели сделать и полсотни шагов, как Лопатин резко остановился и замер в неестественной для себя позе.

- Да ну на! - не веря собственным глазам, сказал он. - Мы ж тебя закопали!

У оградки вылизывал шерсть большой рыжий кот.

- Ты чо, Лопата, совсем шизанулся? - остановился рядом с ним Салов. - Тот тёмным был.

- Точно тёмным?

- Зуб даю! Веди к твоему Степанычу.

- Семеныч он, - приходя в себя, поправил Лопатин.

Старик гостям обрадовался.

- Почитай круглый год здесь живу, - ставя на плиту чайник, рассказывал он. - А чего в городе делать? Печка в доме есть, тишина, покой. Короче, зимой я за негласного сторожа, кое-кто даже доплачивает, чтобы за домиками приглядывал.

- А Верки Сычевой дача здесь, не знаете? - неожиданно спросил Салов.

- Верки-то? Здесь, неподалёку.

Землекоп удовлетворённо хмыкнул: выходило, от Веркиной дачи ходить на работу даже ближе, чем из дома.

За чаем перешли к разговору.

- Ох, и завод у нас был! Немецкие станки, лучшая в России пластмасса. Канистры, ведра, тазы - у меня до сих пор в сарае десять штук валяются. Лыжи детские. Пробки винные. Чего только не делали!

- Ты Степку Незаметного помнишь?

- Всех вроде помню, а такого нет, извините мужики. Был бы дома - позвонил кадровику. А здесь у меня и телефона нет.

- Как ты ваще без телефона живешь, на?

- Да зачем он мне? Раньше, как было: договорились люди встретиться и каждый вовремя приходит. Ну, пять-десять минут не в счёт. А сейчас? Чуть что, сразу за телефон хватаются: опоздаю на полчаса, буду через час… Тьфу! Или взять компьютеры ваши. Мне в банке квитанцию об оплате полчаса печатали. То у них программа зависла, то пароль изменился, то связи с базой данных нет. Вот даже кнопки эти поганые в лифте? Раньше войдут люди и спрашивают: какой вам этаж? А теперь? Каждый свою кнопку нажал и едут молча.

- Ну хоть номер этого кадровика ты помнишь?

- Номер-то? Помню, конечно. Память у меня хорошая.

- На тебе телефон, звони.

Разговаривал Семеныч долго: болячки, поликлиники, погода, урожай…. Салов уже злиться стал, но тут старики перешли к делу. И за пять минут выяснилось, что Незаметный Степан Иванович уволился с предприятия за год до кризиса: его избрали депутатом районного совета. В совете он работал два срока подряд, но затем какой-то горлопан понравился избирателям больше. В последние годы сильно болел, врачи говорили - последствия ранения в живот. Кадровик действительно знал много, они были соседями.

Попрощавшись, Семеныч отдал трубку Салову, поправил очки и хмуро посмотрел на гостей.

- Чего ж вы мне голову морочите? - спросил он.

- В смысле, на? - не понял Лопатин.

- С бородой у вас кто из землекопов?

- Михалыч.

- Вот он и хоронил вчера. Кадровик на похороны приходил, говорит, мужик очень хороший был. Только скромный шибко.

5.

Контора кладбища, отделанная мрамором и гранитом, тонула в лучах заходящего солнца. Заасфальтированная площадка, расчерченная косыми белыми полосами под парковку машин, почти опустела. Но привычной томной вечерней тишины не было и в помине. Над маленьким Моськой нависал огромный бородатый мужик со здоровенным фингалом под заплывшим глазом.

- Твой наряд? - рычал он, тыкая бумажкой под нос директору.

- Не помню я такого наряда! - кричал в ответ Моська.

- Ты меня из Тамбова вызвонил, потому что их уже отпустил и найти не мог! - указав в сторону подошедших сменщиков, сердито заявил мужик. - Подпись свою узнаёшь?

- Не узнаю! Выкапывай обратно, не положено там хоронить.

- Чо?!

- Выкапывай и никаких разговоров!

- Замолчите.

Салов произнес это тихо, даже не повысив голос, но оравшие друг на друга мужики разом смолкли и удивленно обернулись к нему. Было в голосе землекопа нечто такое, что заставило их послушаться. То, что придает словам вес и силу - полная убеждённость в своей правоте. Грубые черты его изменились, закатное солнце оттенило их, сделав лицо похожим на старые портреты. Их рисовали мастера, искавшие в лицах не схожесть, а смысл.

- Не будем мы трогать эту могилу! - сказал, словно вынес решение Салов. - Нельзя.

- Почему? - неожиданно тихо, почти шепотом спросил Моська.

- Вы не поняли ещё? Пока отец с мамкой пацана растили, отличная семья была. Пока он учился - его класс Олимпиады выигрывал, пока воевал - наши фанатиков давили, пока работал - завод отличные товары выпускал, пока в райсовете был - дороги асфальтировали, школы открывали и детские сады строили. А как уходил - всё рушилось.

- Так кто же он? - огладил перебинтованной рукой бороду Михалыч.

Салов пожал плечами.

- Незаметный человек, - ответил он, - на которых земля держится.

- Выкопаем, на - и планете трындец?

На слова Лопатина напарник не ответил, только как-то странно ухмыльнулся, после чего достал помятую пачку сигарет и предложил товарищам. Взяли все, даже некурящий Моська.