Незаметный посетитель

Как-то уже за полночь, они распивали бутылочку спиртного по случаю какого-то праздника. На столе стояла бутылка водки, два граненых стакана и тарелка с бутербродами. Николай Степанович рассказывал Саше какую-то веселую армейскую байку. Тот расположился на офисном диване, а Николай Степанович на стуле, краем глаза посматривая на экран малюсенького старого телевизора с домашней антенной «рожками». Изображение рябило, звука почти не было, но это являлось основным ночным развлечением.

Николай Степанович любил что-нибудь рассказывать, истории излагал простые и незамысловатые, любил пошутить, поболтать, ну и немного выпить. Мужик он был простой и хороший. С Сашей они давно нашли общий язык и прекрасно ладили. В этот раз излагалась история про встречу на вокзале какого-то генеральского внука, который не мог найти ни поезд, ни вагон, ни вообще вокзал. Это была обычная мужская байка, с армейскими приколами, понятной им обоим тематике. Оба постоянно смеялись.

Вдруг Николай Степанович возбужденно заговорил, тыча пальцем в экран телевизора:

– Саня, глянь сюда! Глянь, как девушка на Оксанку нашу похожа! Прямо точь-в-точь, как она, ну надо же какое сходство!

Он подбежал к телевизору и стал его поворачивать в сторону сидящего на диване Саши. На экране пошли помехи, при движении комнатная антенна сразу теряла сигнал.

– Щас, щас, Саня, все настрою, – Николай Степанович поворачивал антенну, и на экране стало появляться изображение. – Слушай, ну вылитая Ксюшка.

По телевизору шла то ли какая-то передача, то ли художественный фильм: на малюсеньком экране вообще что-либо сложно просматривалось, но девушка в телевизоре действительно была на Оксану очень похожа, сходство наблюдалось поразительное. Николай Степанович радостно глядел в экран.

– Глянь, ну надо же! И платье, как у Оксанки! Чего же ты не сказал, что она теперь в кино снимается? – радостно шутил Николай Степанович в своей простой манере, не отрываясь от экрана: – Ой, ну надо же, так бы и не поверил.

Он еще немного покрутил антенну, картинка стала более стабильной, и он попятился назад, не отрываясь от экрана, и уселся на диван рядом с Сашей.

– Саня, какая она все-таки, красавица, твоя Ксюша. Я ее хоть вспомнил, а то уже забывать начал. Ты ее привези, что ли, как-нибудь на работу, хоть повидаюсь с ней, – немного грустно продолжал он. – А то прячешь там. Приветы хоть передаешь, не забываешь?

Он продолжал говорить, не отрываясь от экрана, на котором похожая на Оксану девушка что-то рассказывала. Слова слышались неразборчиво, звук почти отсутствовал. Тут Николай Степанович, так обрадованный картинкой на экране, заметил, что Саша как будто не разделяет его восторга по поводу поразительного сходства, он развернулся и хотел задать ему какой-то вопрос, то ли про похожесть, то ли про саму Оксану. Он повернулся, но слова застряли у него в горле.

Застывший в одной позе Саша, как завороженный, с напряженным лицом и стеклянным взглядом, не отрываясь, смотрел в экран, зажав стакан с водкой крепко в руке. Он был белый, как мел, а в глазах стояли слезы.

Николай Степанович на секунду оторопел, но мгновенно все понял. Он сделал вид, что ничего не заметил, засуетился, растерялся, вскочил с места, подбежал к телевизору и попытался изменить картинку изображения. Он задергал антенну, чтобы испортить картинку, но она, наоборот, зафиксировалась на экране еще четче. Девушка из фильма как раз повернулась боком, и какому-то герою фильма махнула рукой: точно такой же жест был и у Оксаны. Сзади, там, где сидел Саша, стояла безмолвная тишина.

Николай Степанович продолжал дергать антенну, суетился и зачем-то трусцой побежал в коридор. Он сделал там непонятный круг и, не зная, что делать дальше, решил бежать обратно. Почти в дверях кабинета, он увидел, как Саша резко вскочил с дивана и с размаху ударил по деревянному шкафу кулаком с зажатым в нем стаканом. Удар был сильным: шкаф тряхануло, он закачался и сдвинулся, книги и папки попадали с шумом и грохотом, стакан у Саши в руке разлетелся на куски. Николай Степанович растерянно стоял в дверях кабинета и не знал, что делать.

Саша наклонился, подвинул шкаф на место и, увидев стоящего в дверях Николая Степановича, как ни в чем ни бывало обратился:

– Степаныч, извини, я тут шкаф задел, сейчас уберу все.

– Саша, да я уберу, иди. Вон, смотри, что у тебя, – Николай Степанович показал пальцем на его руку.

Разбитая стеклом ладонь была порезана, а из ран сочилась кровь.

– Иди, руку промой, а я тут сам уберу. На, возьми, – и он протянул ему полотенце.

Саша пошел к раковине с водой. Николай Степанович стал расставлять упавшие предметы обратно в шкаф и разговаривал сам с собой:

– Ой, старый ты дурак, Коля… А я ведь даже не подумал… Как же они так… Что же у них произошло такое… А как же Оксанка… А я болтаю…. Старый дурак ты, Коля, – обращался он сам к себе, приговаривая: – Что же там у них вышло-то… А мне и в голову не пришло… Вот ведь… Старый дурак…

Он убирал осколки стакана с дивана и один, самый острый, больно впился ему под ноготь.