Незапертые чувства (СИ)

Через щели в люке начинает просачиваться запах дыма, смешивающийся с вонью тухлятины и запахом горелого мяса.

Кастор и Джоанна подползают к стонущему Поллуксу.

- Не трогайте его, - хрипит Боггс, глядя на свою левую руку. – На когтях переродков была парализующая слизь. Его кровь опасна.

Он вытягивает дрожащую руку вперед:

- Я не могу ею пошевелить.

- Но он истечет кровью, - говорит Кастор, переводя взгляд на брата, тело которого теперь полностью парализовано.

- Мы ничего не можем сделать, - Гейл берет Джоанну за руку, заставляя отложить аптечку в сторону. Она поджимает губы и, придвигаясь к нему ближе, прячет лицо на его груди.

- Ему здесь страшно, - тихо произносит Пит.

- Можно как-то помочь? - спрашиваю я, крепче сжимая руку мужа.

Кастор на минуту задерживает на мне испуганный взгляд. Затем наклоняется к брату и начинает тихо говорить с ним.

- Все хорошо, брат. Ты ничего не почувствуешь, - он быстро смахивает предательскую слезу.

Поллукс замолкает. Его губы шевелятся, но он не может ничего сказать.

- С тобой все будет в порядке, - Кастор проводит рукой по его волосам и, зажмурившись, что-то шепчет ему на ухо.

«Прощай» - прочла я по губам Кастора.

Поллукс что-то еле слышно мычит в ответ. Кастор выдавливает из себя улыбку и, отползая в сторону, отворачивается к стене. Он не сможет смотреть на то, как кто-то из отряда пускает пулю в лоб его брату.

Крессида опускается рядом со своим последним оператором, и они вместе жмутся к стене, ожидая звука выстрела.

Я слышу всхлипывания Джоанны. Гейл успокаивающе поглаживает ее по волосам.

Финник вопросительно смотрит на Боггса. Тот лишь качает головой - «Я сам». Боггс достает пистолет и подходит к Поллуксу. Тот от страха зажмуривает глаза.

Пит кладет руки на мои плечи и заставляет отвернуться. Я зажимаю уши ладонями, утыкаясь лицом в его куртку.

Выстрел прекращает глухие стоны.

Я напрягаюсь, пытаясь сдержать рыдания. Поллукс половину жизни работал в страшных вонючих подземельях. Он помог нам не заблудиться в бесчисленном множестве ответвлений этого дьявольского лабиринта. И теперь он погиб. Именно здесь, в месте, которого он так боялся, в месте, где он ни разу не сомкнул глаз от страха и ужаса прежних воспоминаний.

Поворачиваю голову, чтобы увидеть его. Из дырки в левом виске стекает тоненькая струйка крови. А на лице я вижу совсем не то, чего ожидала. Это не ужас и страх. На его лице навсегда застыло выражение покоя.

Дождавшись темноты, мы выбираемся на улицу, и сразу оказываемся в узком переулке, соединяющем площадь перед Тренировочным центром с кварталом стилистов.

Тело Поллукса нам пришлось спустить в туннель, чтобы на него случайно не наткнулись миротворцы.

- Я могу отвести нас в дом, где нам могут помочь, - предложила Крессида, когда мы, сидя в тесном отсеке, обсуждали план дальнейших действий.

Никто спорить не стал. Идеи лучше не оказалось.

Пробираясь по улочке, пролегающей между задними дворами домов, Крессида вглядывается в надписи на табличках, прикрепленных к металлическим калиткам, оформленных различными кованными декоративными элементами.

- Здесь, - тихо говорит она, останавливаясь у одной из калиток.

Крессида просовывает руку в пасть металлического льва, грозно скалящегося над массивным замком, и выуживает оттуда ключ.

Через пару минут мы оказываемся в небольшом уютном дворике, где в центре стоит небольшой фонтан, а аккуратная дорожка, выложенная камнями идеальной круглой формы, ведет к трехэтажному дому. Ни в одном из окон не горит свет.

Крессида решительно поднимается по ступеням и выстукивает по деревянной поверхности двери определенный ритм.

Хозяин дома не заставляет себя ждать, появляясь на пороге через несколько секунд, будто только и ждал нашего появления. В свете, отбрасываемом уличным фонарем, можно разглядеть мужчину в возрасте около тридцати лет с темными волосами. Его веки поблескивают голубыми тенями, а на левой щеке красуется золотистый узор.

Он молча кивает и пропускает нас в дом. Как только дверь захлопывается и включается свет, Крессида тихо вскрикнув, бросается ему на шею. Мужчина на мгновение застывает, а затем, тяжело вздохнув, обвивает ее талию руками.

- Извините, мы давно не виделись, - Крессида отстранятся от него и быстрым жестом смахивает с щеки слезу. – Это Аден, бывший стилист Первого дистрикта.

========== Глава 40 ==========

Когда я вопросительно смотрю на Крессиду, она тихо поясняет мне, что Аден был лучшим другом Цинны. Он закончил работать с трибутами за год до того, как мы с Питом отправились на свою первую Арену.

Оказывается, у каждого стилиста в Капитолии есть срок годности. Десять лет. Потом он считается устаревшим «материалом». Как ни старайся, работы будут признаны неудачными и не возымеют успеха. Капитолийцы всегда требуют свежего мяса, будь то трибут, стилист или распорядитель игр.

Как и мой стилист, Аден знал о готовящемся восстании. Но он ушел в отставку двумя годами ранее, и на него просто никто не обратил внимание. Поэтому Аден мог помогать мятежникам перед самым носом Сноу.