Незавершенная Литургия

– Папа, ты, скорее всего, не поверишь, но это так. Я не шучу! Я сегодня серьезен как никогда. Поверь, я не выкручиваюсь и не морочу тебе голову. Это правда. Выслушай меня.

– Хорошо! Допустим… – выдавил Фомин.

– Я познакомился с ней здесь, у нас в деревне. Она гуляла по берегу реки, а я рыбачил. Хотя слово «познакомился» не совсем правильное. Имя я ей дал сам. Так она попросила. Всякий раз она внезапно появлялась неизвестно откуда и неизвестно куда пропадала. А еще она все время пела одну и ту же песню. Мне за ней не повторить, а слова эти я уже запомнил: «Видехом свет истины».

– Это что-то церковное?

– Да, похоже. Она вообще очень верующая. При упоминании о Боге ее прямо трясет. И разговаривает она только о божественном и на странном языке – литургическом.

– И ты ее понимаешь?

– Это оказалось не так трудно. Сначала она и вовсе молчала, только пела. А потом заговорила. Этот язык церковно-славянский, но только те слова, что употребляются за богослужением. Много слов узнаваемых. Я уже научился ее понимать. А она меня понимает, даже когда я молчу, будто мысли читает. Вообще мы подружились, и она пригласила меня к себе. Это она заинтересовала меня этим храмом. Я, где мог, узнавал про него все. Книги читал, людей спрашивал.

– Я видел твою синюю тетрадь.

– Читал? Ну, так и лучше. Ты теперь тоже знаешь, что это необыкновенная церковь. Но это лишь капля в море. Теперь, никого не спрашивая, я могу еще десять таких тетрадей написать. – Сашка подул на дымящийся чай и осторожно отхлебнул. – ТАМ ВСЕ ЦЕЛО. Там все сохранилось, представляешь? До меня туда никто не попадал. Ты читал про гробницу Тутанхамона? Когда ее открыли, археологи онемели от счастья, потому что она была не разграблена. Так и тут – все на своих местах, только в воде все. От воды, правда, кое-что попорчено, но в целом все так, будто в ней только что служили.

– Как ты туда попал?

– Мне Света показала место, где лежал ключ. В одной из башенок кладбищенской ограды. Он был завернут в кусок кожи и заложен кирпичами. Без подсказки не найти бы.

– А сама она как туда попадает?

– Сквозь стену. Ей-то как раз ключа не надо.

– Подруга у тебя, однако! Копперфильд!

– Ты смеешься, а я к ее фокусам знаешь как долго привыкал? Она как выкинет что-нибудь этакое – хоть стой, хоть падай. Я бы посмотрел на тебя, если бы она с тобой проделала один из своих трюков. Ты, например, по воде ходил пешком? А я ходил. Не на лодке, а так, запросто, как по суше. Она как-то поманила меня рукой и говорит: «Гряди по мне», ну, то есть «Иди за мной». А я не сразу решился, но потом, видя, как у нее это ловко выходит, пошел по воде. Все на нее смотрел – она красивая очень. А потом как-то осознал под собою глубину, когда на фарватер вышли, у меня аж дыхание перехватило. Я остановился, гляжу под ноги, и только на волнах покачивает. Жуть! Ну и сказал я что-то грубое, от удивления. Не помню что. Тут же подо мной словно люк открылся, ухнул я в воду со всей дури. Хорошо еще, что недалеко ушли. Доплыл кое-как. А ее и след простыл.

– Так она и по воде ходит?

– Легко! Я ж тебе говорю. Она может все. Она и деда обещала исцелить. Сказала, что болезнь эта нам всем в назидание. Как только я побываю в том храме и исполню одну ее просьбу, так дедушка и встанет. Раз у меня не получается по воде ходить, то договорились, что я приплыву на лодке. – Санька замолчал, словно видя сон наяву, несколько мгновений молча глядел перед собой. – Ну, так вот, на чем я остановился? Да, приплыл я на остров, где мы уговорились встретиться. А она меня уже ждет. Проплыли до места, где был спрятан ключ. Я его откопал. Честно говоря, это было нелегко. Кто-то его сюда спрятал лет восемьдесят назад. Там даже куст успел вырасти, поверх кирпичей.

Санька рассказывал и невольно вспоминал во всех подробностях происшедшее с ним событие.