Незавершенная месть. Среди безумия

– Я сам от себя не ожидал. Мне казалось, я любого из них голыми руками задушить способен. Задушить, сжечь, замучить. Чтобы то же самое почувствовали, что мои родители и Анна. Но, наверное, я слишком много смертей видел во Франции. Меня хватает только на то, чтобы их пугать. От моей ненависти страдают камень и дерево – но не плоть.

Повисла пауза, которую нарушила Мейси:

– Ваше искусство игры на скрипке поражает воображение. Ваш отец гордился бы вами. Вы его достойный наследник. Да вы и похожи на отца, только цвет волос другой.

Вебб улыбнулся:

– Да, он бы гордился. И я действительно похож на отца, хотя в плане душевных качеств мне до него далеко. Он бы сумел простить всех этих.

Мейси выдержала еще паузу.

– Как вы узнали, что скрипка – у преподобного Стэплса?

– Просто повезло. Бьюла отправилась продавать цветы и взяла меня с собой. Викарий открыл дверь, и я заметил скрипку. Она лежала на столе. Так что я вернулся за ней ночью, забрал вещь, которая была моей по праву. Уроки Сандермира не прошли даром – я кое-что запомнил, например как попасть в запертый дом. Это оказалось нетрудно – Стэплсы оставили открытыми двери в сад.

– Что вы намерены делать теперь, Вебб?

Он снова окинул взглядом пустырь, на котором когда-то был его дом.

– Похороним Бьюлу, поступим как подобает с ее кибиткой и личными вещами, а потом откочуем отсюда. Вы ведь придете на похороны? Будете присутствовать при нашем ритуале?

Мейси кивнула и заверила: она обязательно придет. Но не стала уточнять, как страшится «ритуала».

Попрощавшись с Веббом, она вернулась в гостиницу, снова села у окна в своей комнате и уставилась в темноту. В кухне на первом этаже помаргивал огонек, неясно слышались голоса из бара. Мейси знала, что Вебб не успокоится, пока геронсдинцы не покаются перед ним; знала она также, что тайны, долго пролежавшие в сундуке, нелегко вытащить на свет. Завтра она попытается встретиться с Сандермиром, но сначала сходит к преподобному Стэплсу. Мейси поднялась, стала закрывать окно, чтобы не слышать воя безутешной джюклы. «Поступим как подобает с ее кибиткой». Мейси не была уверена, что выдержит цыганский погребальный обряд.

* * *

Выезжая наутро из Геронсдина, Мейси на дороге в Хокхерст миновала две полицейские машины, направлявшиеся к усадьбе Сандермира. Определенно Джеймс сообщил куда следует. А вот какую тактику применят стражи порядка? Вломятся к Сандермиру в покои и увезут его на допрос без всяких церемоний? Или будут долго извиняться: мол, приехали по доносу, простая формальность, однако надо бы прояснить? Ведь им известно, где спрятано серебро. Как они смогут доказать, что вор – именно Сандермир? Остается предъявить прямое обвинение. Наверняка его отпечатки имеются на серебряных изделиях, и полицейские об этом знают. Следовательно, думала Мейси, они будут задавать вопросы, пока Сандермир не расколется; загрузят его предположениями, которые вскорости подтвердятся.

Сегодня Мейси, против обыкновения, не любовалась пейзажем. Ее мысли занимал непростой разговор с бывшим викарием приходской геронсдинской церкви. К «Пасхальному приюту» она подъехала как раз в тот момент, когда с крыльца, держа вместительную корзину, сошла миссис Стэплс и направилась к домам на противоположной стороне улицы. Значит, сегодня никакой епископ ни по какому телефону не позвонит, с удовлетворением отметила Мейси. Оставив машину на улице, она приблизилась к парадной двери и дернула колокольчик.

– Мисс Доббс! Вот так сюрприз.

Викарий явно нервничал, ибо принялся складывать «Таймс», которую держал в руках. На нем, как и в первый раз, был старый кардиган с белым пасторским воротником. Казалось, преподобный крайне недоволен, что привычный утренний распорядок нарушен, да еще женщиной, которая наверняка пришла поговорить на неприятные темы.

– Доброе утро, преподобный Стэплс. Я проезжала мимо и вот решила заглянуть. Дело в том, что я располагаю занятной для вас информацией.

– Прошу вас, входите. – Викарий посторонился, давая дорогу. – Присаживайтесь.

Сложенной газетой он махнул в сторону стула и сам сел лишь после того, как уселась Мейси. Развернулся на стуле, сунул газету в мусорную корзину; еще поерзал, словно выбирая оптимальное положение для нежелательного разговора. Попробовал поставить локти на письменный стол; нет, не то. Наконец поза была найдена: преподобный скрестил руки на груди, украшенной распятием.

– Я вас слушаю, мисс Доббс.

Мейси улыбнулась, уверенная, что самообладание ее не подведет. Ей и раньше лгали, такое случалось, но никогда ложь не исходила от священника.

– На этой неделе у меня были дела в Лондоне, и я подумала: раз я так близко от Денмарк-стрит, почему бы не зайти в магазин мистера Андерсена? Я говорю об Андерсене-старшем, о том самом скрипичном мастере, которому Джейкоб Мартин доверял для настройки и текущего ремонта свою бесценную скрипку работы Йоханнеса Куйперса.

Викарий вскинул брови.

– Бесценная скрипка работы Куйперса? Вы не ошиблись? По-моему, вы что-то путаете.