Незавершенная месть. Среди безумия

– Да, пожалуй, так и было. – Мейси вытерла слезы. – Но Альфред вполне мог рассуждать следующим образом: родители скорбят по обожаемому Генри. Чего доброго, они закроют глаза на социальную пропасть и станут утешаться воспитанием внука и шлифовкой его прелестной юной матери, даром что сами бы ее в жены старшему сыну не выбрали. Или они могут усыновить ребенка Анны – это ведь тоже способ признать его статус. – Мейси помедлила, вспоминая, как Альфред Сандермир чуть не обесчестил Пейши. – Альфреду было необходимо остаться наследником. Особенно после того, как со сцены исчез всеми любимый старший брат, после того, как Альфред занял его место. Он не мог рисковать статусом.

– А когда «цеппелин» сбросил бомбу, Альфред, даже будучи пьяным, мигом просек, как выкрутиться из опасной ситуации, избавиться от возможного претендента на титул и деньги.

– Да. Потрясение даже самому затуманенному разуму дает новый прилив энергии.

– Очень интересное дело тебе попалось, Мейси. Ты, наверное, рада, что распутала его?

Мейси усмехнулась, тщательно обдумала ответ:

– Да, я рада, что все закончилось. По крайней мере, дело отвлекло меня после смерти и похорон Саймона. Теперь мне кажется, что он умер уже очень давно. Не умер даже, а как бы исчез в тумане. Вот как если бы мы были на море и он бы постепенно удалялся, удалялся…

– Все-таки время – странная категория, не правда ли? Теперь тебе хочется поскорее попасть в Лондон. Я угадал?

– Сначала нужно проводить в последний путь старую цыганку. Похороны завтра. Потом я вернусь домой.

Некоторое время они сидели в тишине, и тишина не была ни напряженной, ни враждебной. Оба радовались, что взаимопонимание восстановлено. Мейси хотелось спросить Мориса о работе – он ведь упомянул, что занимался важными делами, – но она слишком боялась нарушить хрупкий мир. Работа Мориса – его тайна; вмешательство чревато и может привести к серьезной размолвке, как уже было в прошлом году. Теперь, когда время и прощение снова их сблизили, молчание нарушил Морис:

– В некотором роде нашему с тобой взаимопониманию, Мейси, в последнее время способствует характер работы. Я и мои коллеги за морем и в Лондоне крайне обеспокоены растущей фрустрацией по ту сторону Ла-Манша. Депрессия, обуявшая англичан, вызвавшая хаос в Америке, заставляет людей слишком зацикливаться на взаимных различиях, вместо того чтобы учитывать общий опыт и общие черты. В Германии появились субъекты, которые используют дискриминацию для политического продвижения. Это очень нас тревожит. А в Испании противоречия грозят перерасти в вооруженный конфликт. Очень многие, Мейси, – и, признаюсь, я в их числе – считают, что наш мир слишком непрочен и поэтому неизбежна новая война.

– Я молюсь, чтобы до этого не дошло.

– Молись, Мейси. Молись.

Ее обожаемый наставник вперил взор в пейзаж, стиснул пальцами подлокотники кресла. Мейси поднялась, подошла к Морису, накрыла ладонью его руку.

* * *

Позднее, в библиотеке челстоунского особняка, Мейси предоставила Джеймсу Комптону исчерпывающий отчет по геронсдинскому делу. Выдала свежие факты, резюмировала уже известные, заверила, что новых случаев воровства не будет и что поджоги отныне прекратятся. Вебб, он же Пим ван Маартен, едва ли когда вернется в эти края. Он покинет Геронсдин сразу после того, как похоронит приемную мать.

– Что Альфред Сандермир не будет больше устраивать кражи со взломом ни у себя в доме, ни где-либо еще, нам известно, – сказал Джеймс.

– Что вы имеете в виду?

– Как что? А, вы об этом пока не слышали!

Джеймс наклонился вперед.

– Сандермир скончался нынче утром в больнице. В Пембери.

– Бедняга!

– Вам его жаль?!

– Да. С самого детства он не знал покоя. Что за страшная жизнь! Что за страшная смерть!

Джеймс откинулся на спинку стула.

– А я вот не так мягкосердечен. От Сандермира житья никому не было. Он представлял угрозу. Теперь деревня вздохнет свободнее. Да и мы тоже, хоть и грешно так говорить.

Мейси помрачнела:

– Мне казалось, смерть Сандермира усложнит приобретение вами его земель и кирпичного завода.

Джеймс Комптон покачал головой:

– После гибели Генри Сандермир-старший внес дополнения в завещание. Согласно этому документу, поверенные уполномочены сами заняться продажей поместья в том случае, если на момент смерти отца Альфред будет единственным наследником, не имеющим детей, и с самим Альфредом что-то случится. Короче говоря, теперь продается все поместье, полностью, и мы его покупаем.

– Как вы намерены поступить с домом?

– Снесем его и будем добиваться разрешения на строительство нескольких новых домов.

– Понятно.

– Только не говорите, что лично вас не радует строительный бум.

– Новостройки едва ли впишутся в пейзаж.

– Мейси, мы занимаемся строительным бизнесом. И у нас под боком кирпичный завод, в который надо только вложить средства и развить производство.

– А что будет с лошадьми?

– Мы их продадим. Всех, кроме одной.

– Вам приглянулся гнедой Сандермиров гунтер?

– Как вы догадались?

– Я – дочь своего отца. В лошадях разбираюсь.