Незавершенная революция

В результате процесса, сходного с процессом естественного отбора, после смерти Ленина партийная верхушка нашла себе лидера в лице Сталина, который, обладая выдающимися способностями в сочетании с деспотическим характером и абсолютной беспринципностью, наиболее подходил к роли единовластного правителя. Несколько позже мы увидим, как он распорядился предоставленной ему властью для изменения социальной структуры Советского Союза, а также как он использовал эти изменения, державшие все общество в постоянном движении, для окончательного закрепления своей власти. Однако даже Сталин считал себя доверенным лицом пролетариата и революции. Хрущев, разоблачая в 1956 году преступления Сталина и говоря о его бесчеловечности, отмечал:

«Он был убежден, что это необходимо для защиты интересов трудящихся от происков врагов и нападок империалистического лагеря. Все это рассматривалось им с позиции защиты интересов рабочего класса, интересов трудового народа, интересов победы социализма и коммунизма.

Но нельзя сказать, что это действия самодура... В этом истинная трагедия».

Однако если большевики на первых порах считали себя обязанными действовать от имени рабочего класса, когда его практически не было, Сталин осуществлял абсолютную самодержавную власть много времени спустя, когда рабочий класс сформировался и численность его постоянно возрастала; при этом он использовал все средства запугивания и обмана, чтобы лишить рабочих и народ возможности потребовать предоставления им соответствующих прав и их революционных завоеваний.

Совесть партии находилась в постоянном противоречии с реалиями монопольного владения властью. Еще в 1922 году умирающий Ленин, имея в виду Сталина, предупреждал партию о возможности возвращения «держиморд» и великороссов-шовинистов, готовых угнетать слабых и беспомощных, и признавался, что

«чувствует глубокую вину перед рабочими России»

за то, что не выступил с таким предупреждением раньше. Три года спустя Каменев тщетно пытался напомнить в ходе бурного партийного съезда о завещании Ленина. В 1926 году на заседании Политбюро Троцкий бросил в лицо Сталину слова:

«Могильщик революции».

«Он настоящий Чингисхан, — в ужасе предсказал в 1928 году Бухарин. — Он убьет всех нас... он потопит в крови восстание крестьян».

И это не были случайные замечания отдельных лидеров. За этими людьми поднимались новые оппозиционные силы, стремившиеся вернуть партию к ее революционно-демократическим традициям и социалистическим лозунгам. Именно это пытались сделать «рабочая оппозиция» и «демократические централисты» еще в 1921 и 1922 годах, троцкисты начиная с 1923 года, зиновьевцы в 1925—1927 годах, бухаринцы в 1928—1929 годах и более мелкие и менее четко оформленные группы, даже сталинского толка, в различные годы.

Не буду говорить здесь о всех перипетиях борьбы и чистках — о них я говорил в других работах. Ясно, что попытки раскола подавлялись, а власть все более жестко сосредоточивалась в руках узкого круга людей. На первых порах единственная партия в стране все еще оставляла по крайней мере своим членам право на свободу слова и политическую инициативу. Затем правящая олигархия лишила их этой свободы, а монополия правящей партии сменилась единоличной властью одной ее фракции — сталинской. Во время второго десятилетия революции оформились жесткие структуры тоталитарного правления. И наконец правление одной и единственной фракции превратилось в единоличное правление ее лидера. Тот факт, что Сталин смог построить свою единоличную власть лишь на костях большей части первых лидеров революции и их последователей и даже многих верных сталинистов, лишь свидетельствует о том, какое глубокое и сильное сопротивление ему пришлось преодолеть.