Незавершённый роман

-- Простите,-- ответил Фальтер.-- Посредством цветистости слога и грамматического трюка вы просто гримируете ожидаемое вами отрицание под ожидаемое да. Я сейчас только отрицаю. Я отрицаю целесообразность искания истины в области общепринятой теологии,-- а во избежание лишней работы со стороны вашей мысли спешу добавить, что употребленный мной эпитет -- тупик. Не сворачивайте туда. Я прекращу разговор за неимением собеседника, если вы воскликнете "Ага, есть другая истина!" -ибо это будет значить, что вы так хорошо себя запрятали, что потеряли себя.

-- Хорошо. Поверю вам. Допустим, что теология засоряет вопрос. Так, Фальтер?

-- Барыня прислала сто рублей,-- сказал Фальтер, -- Ладно, оставим и этот неправильный путь. Хотя, вероятно, вы могли бы мне объяснить, почему именно он неправилен (ибо тут есть что-то странное, неуловимое, заставляющее вас сердиться), и тогда мне было бы ясно ваше нежелание отвечать?

-- Мог бы,-- сказал Фальтер,-- но это было бы равносильно раскрытию сути, то есть как раз тому, чего вы от мен" не добьетесь.

-- Вы повторяетесь, Фальтер. Неужели вы будете так же изворачиваться, если я, скажем, спрошу, можно ли рассчитывать на загробную жизнь. -- Вам это очень интересно?

-- Так же, как и вам, Фальтер. Что бы вы ни знали о смерти, мы оба смертны.

-- Во-первых,-- сказал Фальтер,-- обратите внимание на следующий любопытный подвох: всякий человек смертен; вы (или я) -- человек; значит, вы можете быть и не смертны. Почему? Да потому что выбранный человек тем самым уже перестает быть всяким. Вместе с тем мы с вами все-таки смертны, но я смертен иначе, чем вы.

-- Не шпыняйте мою бедную логику, а ответьте мне просто, есть ли хоть подобие существования личности за гробом, или все кончается идеальной тьмой.

-- Bon,-- сказал Фальтер по привычке русских во Франции.-Вы хотите знать, вечно ли господин Синеусов будет пребывать в уюте господина Синеусова, или же все вдруг исчезнет? Тут есть две мысли, не правда ли? Перманентное освещение и черная чепуха. Мало того, несмотря на разность метафизической масти, они чрезвычайно друг на друга похожи. При этом они движутся параллельно. Они движутся даже весьма быстро. Да здравствует тотализатор! У-тю-тю, смотрите в бинокль, они у вас бегут наперегонки, и вы очень хотели бы знать, какая прибежит первая к столбу истины, но тем, что вы требуете от меня ответа, да или нет, на любую из них, вы хотите, чтобы я одну на всем бегу поймал за шиворот -- а шиворот у бесенят скользкий,-- но если бы я для вас одну из них и перехватил, то просто прервал бы состязание, или добежала бы другая, не схваченная мной, в чем не было бы никакого прока ввиду прекращения соперничества. Если же вы спросите, какая из двух бежит скорее, то отвечу вам вопросом же: что скорее бежит --сильное желание или сильная боязнь? -- Думаю, что одинаково. -- То-то и оно. Ведь как же получается в рассуждении человечинки,-- либо никак нельзя выразит" то, что ожидает вас, т. е. нас, за смертью, и тогда полное беспамятство исключается,-- ведь оно-то вполне доступно нашему воображению,-- каждый из нас испытал полную тьму крепкого сна; либо, наоборот,-- представить себе смерть можно, и тогда, естественно, выбирает рассудок не вечную жизнь, т. е. нечто само по себе неведомое, ни с чем земным несообразное, а именно наиболее вероятное -- знакомую тьму. Ибо как же в самом деле может человек, доверяющий своему рассудку, допустить, что, скажем, некто мертвецки пьяный, умерший в крепком сне от случайной внешней причины, то есть случайно лишившийся того, чем, в сущности, он уже не обладал, как же это он приобретает способность снова мыслить и чувствовать благодаря лишь продлению, утверждению и усовершенствованию его неудачного состояния? Поэтому, если бы вы у меня спросили даже только одно -- известно ли мне по-человечески то, что находится за смертью, то есть попытались бы предотвратить обреченное на нелепость состязание двух противоположных, но, в сущности, одинаковых представлений, из моего отрицания вы бы логически должны были вывести, что ваша жизнь небытием не может кончиться, а из моего утверждения вывели бы заключение обратное. И в том и в другом случае, как видите, вы бы остались точно в таком же положении, как были всегда, ибо сухое нет доказало бы вам, что я не более вас знаю о данном предмете, а влажное да предложило бы вам принять существование международных небес, в котором ваш рассудок не может не сомневаться.

-- Вы просто увиливаете от прямого ответа, но позвольте мне все-таки заметить, что в разговоре о смерти вы не отвечаете мне : холодно.