Незавидный холостяк

Ладони враз стали влажными.

Я прикусила губу и, старательно глядя в сторону, сипло спросила:

– Почему нет?

– Потому что… – промурлыкал Кирилл на ухо, прижимая меня к себе еще ближе и царапая щетиной тонкую кожу на шее под ухом. – Если бы ты меня хотела… – Его руки стиснули мою талию, спустились ниже, ложась на бедра. – У нас бы все уже было.

Когда длинные пальцы поползли по внутренней стороне бедра, чувствительно касаясь даже сквозь плотную ткань джинсов, я вся сжалась. Еще чуть-чуть, и касания станут совсем непристойными. Еще чуть-чуть… Еще несколько сантиметров…

Я закаменела, едва дыша.

– Но ты не хочешь, – сделал вывод Кирилл, убирая руку за мгновение до прикосновения к стратегическим местам. – Тогда не все ли равно, если другим достанется то, что тебе не нужно?

Миг – и он отстранился. Вроде бы недалеко, но растущее напряжение разом схлынуло, а ладони легли на талию уверенно и тепло, но без эротических намеков.

Так-то он был прав. В теории.

Но на практике я не знала, как еще назвать раздражение, которое вызывали его амурные байки!

– Варвар-р-р-ра? – позвал Кирилл.

Он дунул в мои волосы, открывая лицо.

– Что? – буркнула я.

– Что? – переспросил он. – Что происходит-то?

– Может, я завидую! – с вызовом заявила я, скрещивая руки на груди.

– Чему?

– У тебя такая бурная личная жизнь, интересная работа, друзья… А я тут со своим ремонтом, супом и авокадо!

– Хочешь бурную личную жизнь? – поднял брови Кирилл. – Так в чем же дело?

В чем, в чем…

Я пробормотала что-то неразборчивое.

Откуда я знаю – в чем?

Нужно быть другим человеком, чтобы вот так легко встречаться, целоваться, тереться об людей. Я не умею!

В моем невнятном бормотании нельзя было разобрать ни единого слова, но зато в нем были выражены нужные эмоции. И Кирилл уловил все, что требовалось.

– Хм… – Он боднул меня лбом в плечо. – Платона помнишь? Давай сходишь с ним на свидание. Вот тебе и личная жизнь. Начало.

– Ну ты что! – Я распахнула глаза. – С ума сошел! Неудобно!

– Ага-а-а-а! – подловил меня Кирилл. – Значит, ты не против, только стесняешься. Это легко исправить.

Он потянулся к подоконнику, где лежал мой телефон и бросил мне его в руки. Повозился и достал свой из кармана.

– Звони! – скомандовал. – Сейчас номер продиктую.

– Нет!

– Тогда я позвоню?

– Нет! – испугалась я.

– А как тогда? Он же не догадается сам.

– Не знаю! Не знаю!

– Варвара! – закатил глаза Кирилл. – Сосредоточься уже! Я все организую, соберу тебя на свидание, довезу и благословлю, даже делать ничего не надо будет! Просто перестань париться хоть ненадолго! Невозможно же!

– Не рычи на меня!

– Я не рычу, я просто понять этого всего не могу! Хочешь личную жизнь, но не хочешь на свидание! Согласна на Платона, но звонить ему нельзя! Реши уже что-нибудь!

– Отстань от меня! – огрызнулась я.

– Да иди к черту! – фыркнул Кирилл и нажал кнопку вызова на своем телефоне. – Платон? Привет, дорогой, дело есть.

Я вскочила и, отбив его руку, которой он пытался меня удержать, сбежала на кухню. Захлопнула за собой все двери, забилась в дальний угол и на всякий случай зажала пальцами уши.

Что он там обо мне скажет?

А-а-а-а!

Не хочу этого знать!

Может, он пошутил?

Может, он сейчас про съемки с ним поговорит?

Но завибрировавший телефон, на экране которого высветился незнакомый номер, разбил мои наивные мечты.

– Добрый день, Варвара? Это Платон, – сказал низкий мужской голос, и я мгновенно провалилась в ледяную невесомость.

А-А-А-А-А-А!

Я не запомнила ни единого слова из нашего разговора.

Только бешеный стук своего сердца в горле и привкус железа на языке.

И вязкую гущу реальности, больше похожую на сон.

Договорив, я медленно опустилась на стул и положила телефон на скатерть, потому что руки тряслись так сильно, что я боялась его уронить.

Кирилл вошел на кухню, ступая мягко, как кот. Присел передо мной на корточки, глядя смеющимися глазами снизу вверх.

Я положила руки на его широкие голые плечи, провела по теплой коже, нащупала царапины, оставленные собственными ногтями.

– Ох! – Чувство вины снова всколыхнулось где-то в глубине, выталкивая и меня на поверхность из тягучего ощущения нереальности. – Давай промою спиртом!

Кирилл поморщился:

– Обойдусь. Будут боевые раны.

– Тебе от Гюрзы… и других твоих – не достанется на орехи? – смущенно хихикнула я.

– Крепче любить будут.

– Куда уж крепче?

– У твоей Гюрзы такой захват ногами, аж ребра хрустят… но пока не ломаются, – усмехнулся он.

– Кир!

– Молчу, молчу! Я уже понял, что ты не тот друг, с которым можно делиться такими вещами. – Он осторожно убрал мою руку, все еще гладившую царапины и потерся о внутреннюю сторону запястья рыжей щетиной.

– Она же старше тебя! И твоя эта… Юльчик – тоже. Тебе нравятся женщины в возрасте? – отчаянно смущаясь, решилась спросить я.

– Да, а что? – пожал он плечами. – Они знают, чего хотят и понимают правила игры. У них шикарное белье, крутые игрушки и пара тройка зажигательных фантазий, которые можно воплотить со мной, не боясь осуждения.

– А ты, значит, готов ко всему?