Нездешний (трилогия)

Нездешний догнал его. На вершине холма Дардалион рассказал ему о своей призрачной встрече с неведомым охотником. Нездешний выслушал его молча. Наука мистиков была для него закрытой книгой, но он знал, какой властью они наделены, и не сомневался в том, что Дардалион говорит чистую правду. Не удивило его и то, что за ним идёт охота, — как-никак, он убил одного из них.

— Так вот, — заключил священник, — я надеюсь, что после моей смерти ты всё-таки проводишь Даниаль с детьми в безопасное место.

— Ты сдаёшься заранее, Дардалион?

— Я не умею убивать, а иначе его не остановишь.

— Где они ночевали?

— К югу от нас. Но тебе нельзя туда — их семеро.

— Но властью, по твоим словам, наделён только один?

— Насколько я знаю, да. Он сказал, что убьёт меня, когда стемнеет. Пожалуйста, не ходи туда, Нездешний. Я не хочу быть причиной ничьей смерти.

— Эти люди охотятся за мной, священник, и выбирать мне не из чего. Даже если я пообещаю тебе остаться с женщиной, они всё равно найдут меня. Уж лучше я найду их первым и сам навяжу им бой. Оставайтесь здесь и ждите. Если к утру я не вернусь, отправляйтесь на север.

Нездешний подхватил свою поклажу и направил коня к югу. Забрезжил рассвет. Он обернулся в седле:

— Погаси костёр — дым виден на многие мили, и до сумерек не разводи огня.

Дардалион угрюмо смотрел ему вслед.

— Куда это он? — спросила Даниаль.

— Поехал спасать мою жизнь. — И Дардалион повторил рассказ о своём ночном странствии. Женщина как будто поняла: он прочёл в её глазах жалость. Тогда ему стало ясно, что своей исповедью он уронил себя в её мнении. Ведь он послал Нездешнего на смертный бой, рассказав ему обо всём.

— Не вини себя, — сказала Даниаль.

— Лучше бы я молчал.

— Тогда мы все были бы обречены. Он должен был узнать, что за ним охотятся.

— Я рассказал ему это для того, чтобы он меня спас.

— Не сомневаюсь. Однако он должен был узнать, а ты — рассказать.

— Пусть так — но в тот миг я думал только о себе.

— Ты человек, Дардалион, даром что священник. Не будь к себе слишком суров. Сколько тебе лет?

— Двадцать пять. А тебе?

— Двадцать. Давно ты стал священником?

— Пять лет назад. Отец хотел, чтобы я пошёл по его стопам и стал зодчим, но сердце моё не лежало к этому занятию. Я всегда хотел служить Истоку. В детстве меня часто посещали видения, смущавшие моих родителей. — Дардалион усмехнулся и покачал головой. — Отец был уверен, что я одержим, и в возрасте восьми лет отвёз меня в храм Истока, в Сардию, чтобы из меня изгнали злого духа. Он пришёл в ярость, когда ему сказали, что это не проклятие, а дар! С тех пор я начал учиться в храмовой школе. Я сделался бы послушником уже в пятнадцать лет, но отец настоял, чтобы я жил дома и учился ремеслу. К тому времени, как я сумел его уломать, мне исполнилось двадцать.

— Твой отец ещё жив?

— Не знаю. Вагрийцы сожгли Сардию и перебили всех священников. Думаю, они поступили так же и с окрестными жителями.

— Как тебе удалось уйти?

— В тот страшный день меня не было в городе. Настоятель послал меня с письмом в горный монастырь Скодии. Когда я туда добрался, монастырь уже горел. Я повернул назад, и тут меня схватили, но Нездешний освободил меня.

— Он не похож на человека, который склонен кого-то спасать.

— Он, собственно, искал свою лошадь, которую украли наёмники, — хмыкнул Дардалион, — а я просто подвернулся ему под руку. — Дардалион засмеялся и взял Даниаль за руку. — Спасибо тебе, сестра.

— За что?

— За то, что свела меня с тропы себялюбия. Прости, что обременил тебя своими заботами.

— Ничем ты меня не обременил. Ты добрый человек и помогаешь нам.

— Ты так умна. Я рад, что мы встретились, — сказал Дардалион, целуя ей руку. — Пойдём-ка разбудим детей.

Весь день Дардалион и Даниаль забавляли детей. Дардалион рассказывал им сказки, а она играла с ними в поиски клада, собирала цветы и плела венки. С утра солнце светило ярко, но к середине дня небо потемнело, и дождь загнал их обратно в лагерь, где они укрылись под развесистой сосной. Там они доели остатки хлеба и сушёных фруктов, которые уделил им Нездешний.

— Темнеет, — сказала Даниаль. — Как ты думаешь, уже можно зажечь костёр?

Дардалион не ответил. Он не отрываясь смотрел на семерых мужчин, которые с мечами в руках шли к ним через лес.

3

Дардалион устало поднялся на ноги. Швы на груди натянулись, и многочисленные синяки заставили его поморщиться. Будь он даже воином, он не справился бы и с одним из тех, что медленно приближались к ним.

Впереди, улыбаясь, шёл тот, кто нагнал на него такой страх прошлой ночью. За ним полукругом шагали шестеро его солдат в длинных синих плащах поверх чёрных панцирей. Забрала шлемов скрывали лица, и только глаза поблёскивали сквозь четырёхугольные прорези.

Даниаль, отвернувшись, прижала к себе детей — пусть хотя бы не увидят сцены убийства.

Всякая надежда оставила Дардалиона. Всего лишь несколько дней назад он готов был претерпеть всё — и пытки, и смерть. Но теперь страх детей передавался ему, и он жалел, что у него нет ни меча, ни лука, чтобы защитить их.