Неждана (СИ)

А Коркут… Ой, то совсем тяжелая история, добром не кончится — чует Нежданка беду лютую. А все одно не сможет она его так бросить на произвол судьбы. Смотреть, как от тоски чахнет людина, как с каждым днем гаснет свет в его очах… Больно то, невыносимо больно, уж такой он красивый…

Уедет Коркут, чай, и она тогда сможет с чувствами своими совладать, рассеется дым от степного костра, как только снежная пыль из-под копыт на тракте уляжется. Переживет она и эту разлуку, уж сколько горя в жизни за шестнадцать годков хлебнула, и со страстью своей к степняку справится.

Да, в эту зиму ей шестнадцать исполнится, скоро уж.

— А вы в терему будет выступать? — Нежданка спросила у скоморохов.

— Как горку новую снежную открывать станут, тута и мы со своими трещотками подоспеем, — Свиря улыбнулся.

— Ааа, — поняла девчонка. — Ее до конца седмицы построить обещались.

Вот уж как маленько времени осталось, чтоб Коркутхана спасти, да готовиться к тому надобно. А энтот дурак степной ничего не понимает. Как будто так просто его из Града через ворота вывести.

Глава 53. Как Шубейку приручить, или Где взять гитару?

От долгих прогулок на морозе Олег с Игорем оба засопливили. Оставила их княгиня в терему сидеть, то есть, — лежать под одеялами, отвары медовые пить.

А мальцы от болезни сонные какие-то сделались. Только начнет им Славка сказочку веселую сказывать, а они к середине уж сопят — в сон глубокий провалились. И подолгу так спят, что потом часа три девка без дела бродит.

Придумала она уж тогда кажный день к Ванде бегать. Гостинцев Шубе несет, какие от обеда в терему остаются. Уж больно тощий медведь — от пропитания из рук людских отказывается, голодом сидит.

Нежданка поодаль косолапого примостится, начнет ему сказки лесные сказывать, убаюкает голосом своим, что княжича малого, — уж тогда вроде Шубейкин начинает к ней доверием проникаться.

Жердяю не по нраву то, ревнует медведя, да, коли сдохнет звереныш от голода — тоже разорение выйдет. Где еще медвежонка другого сыщешь, — чай, не каждый день таким товаром на ярмарке торгуют, да еще зимой, когда медведи в спячку залегли.

За три дня привыкать Шубейкин к девчонке стал. Уж готов принимать от нее угощение. Из рук еще не ест, да, коли положить и отойти, так уж и рыбкой сырой не побрезгует, и каше из чугунка будет рад, и орешкам лесным. А в кашу Нежданка медку подбавляет по ложечке.

Шульга, конечно, не утерпел, с разговором про Морицу на второй день уж подскочил:

— Как там в тереме…?

Только вопрос свой начал, да Нежданка уж поняла, об чем.

— Несчастная она, черная дыра у нее в душе, — хмуро ответила. — Оттого злая да жестокая. Никому житья от нее нет.

— Мож, есть у нее мечта кака? Грезит о чем горлица ненаглядная? — с надеждой Шульга спросил. — Уж я в лепешку разобьюся, да исполню.

Как не слышит, что Нежданка ему поведала.

— «Горлица» твоя с утра до ночи песни нескладные голосит о несчастной любви, — мрачно Нежданка сказала, всю правду парню выложила. — Поди, уж полдюжины гуслей на щепки извела.

— МузЫку, значит, любит… — мечтательно Шульга прошептал. — Уж я ей свои песни сердечные напою…

Посмотрела Нежданка на парня с сочувствием и состраданием. Чай, не от любви к скомороху Морица страдает, а ему все без разницы.

— Гитару она вроде хотела, — вдруг няньке вспомнилось. — Не знаю, что за диковина, — не сыскали то в княжестве.

— Гитару? — Шульга встрепенулся и просиял. — У Балуя спрошу, он все знает, мож, подскажет, где добыть.

— Зря ты все это затеял, ой зря… — покачала Нежданка головой. — Не заткнуть ту черную дырку в душе никакой гитарой.

— А я настойчивый, — Шульга улыбнулся. — Упорный! Добиваться буду!

Нежданка только рукой махнула.

Из всех парней на свете скоморох с трещоткой на шее будет последним, в чью сторону Морица соизволит башку свою желудевую повернуть.

Да, не стала уж больше Шульгу отговаривать, он с мечтой о Морице третий год по земле ходит. Нельзя у человека таку драгоценность отнимать, грезу губить. Чем жить тогда станет?

На четвертый день прибежала Нежданка к Шубейке пораньше, как из терема смогла вырваться, да такое уж увидала…

Подтянул Жердяй медвежонка вверх на цепи, на задние лапы поставил, а сам цельный чугунок углей раскаленных на землю опрокинул. Урюпа рядом присел — бубном звенит, а Жердяй медведя крепко на углях держит, тому лапы жжет, так он их вверх вскидывает по очереди. А со стороны посмотреть — вроде как пляшет звереныш. Паленой шкурой на весь двор воняет, ревет медвежонок обиженно — больно.

Только-только довериться человеку попробовал, и тут такое предательство, таки мучения…

— Да, что ж ты делаешь! — с разбегу бросилась Нежданка на Жердяя, в бок толкнула.

Тот на ногах не устоял, в снег повалился, цепь медвежью из рук выпустил. Медвежонок за трактир убежал, под бочками пустыми от людей схоронился.