Нежданно-негаданно

Я поспешила взять нить разговора в свои руки, тем более, что после странного поведения жителей деревни, вряд ли Тэваз сможет расположить женщину к себе:

– Здравствуйте! Мира Вашему дому! Мы тут проездом, хотели попросить у Вас немного хлеба нам в дорогу. Мы заплатим. И, если можно, лошадей напоить. – при последних словах женщина перевела на меня взгляд своих старых мутных, с почти белесыми зрачками и пожелтевшими белками, глаз. Сложно было прочитать реакцию на просьбу по её лицу, казалось, что оно вообще ничего не выражает.

– Заходи, – сказала она мне, отступив чуть вглубь дома. – А ты, – и перевела взгляд на Тэваза, – снаружи останься.

Я оглянулась на него в нерешительности, но Тэваз будто и не ждал другого, только кивнул мне – иди. Дверь за нами женщина закрыла, потом захлопотала на кухне: отрезала пару ломтей свежеиспечённого хлеба, ещё горячего, да налила в две грубых глиняных чашки молока.

– Отнеси ему.

Я взяла хлеб и молоко для Тэваза со словами благодарности, – и правда, не ожидала я, что хозяйка решит и его покормить. Отнесла своему попутчику, он тоже удивился. Но взял и жадно выпил сначала молоко, а уже потом, вернув мне чашку, принялся молча кусать ломоть хлеба. Я вернулась в дом, ещё раз выразила свою благодарность хозяйке, но та ничего не ответила, даже не глянула в мою сторону. Тогда я принялась за своё молоко и хлеб, наблюдая, как женщина достаёт из печи, похожей на русскую, ещё несколько хлебов. Она положила передо мной два из них и сказала:

– На ночь не просись. Не пущу. Это вам. Денег не нужно – пусть дрова мне наколет.

Я кивнула, – согласна была, что на её просьбу мы также должны откликнуться. Оставив остывать теперь уже наши буханки, я вышла к Тэвазу.

– Тэваз, нам женщина хлеб в дорогу дала свежий. И просила тебя ей дров наколоть. Ты как, не откажешься?

Мужчина молча встал с порога и прошёл туда, где под старым навесом были сложены остатки дров да свалены рядом как попало брёвна, обломанные деревья и натасканные, видимо, самой женщиной, а может, и соседями, тонкие ветки. Надеюсь, хозяйка не имела в виду, что переколоть ей нужно всю эту гору, – так мы, глядишь, всё-таки заночуем здесь. Там же нашёлся топор. Всё так же молча, Тэваз принялся за работу, а я тем временем отправилась искать нужник. Если тут всё так похоже на наши деревни, значит, нужное мне место должно выглядеть как серая деревянная постройка где-то позади сараев.

Вернувшись, я уселась на порог, вытянула ноги и расслабленно смотрела, как Тэваз рубит дрова. Да, что ни говори, а смотреть, как работает другой человек, и впрямь можно бесконечно. Особенно, когда это мужчина, особенно, когда он снимает рубашку, чтоб не пропиталась потом, и видно перекатывающиеся мускулы у него на спине. Жесть!

Работал Тэваз без перерыва несколько часов кряду, пока, наконец, не расправился со всеми брёвнами. К этому времени, как я и предполагала, уже начало темнеть. Хозяйка вышла проверить работу. Показала Тэвазу колодец с ведром.

– Сполоснись. – будто приказала.

Тэваз прошёл к колодцу и сказал:

– Я и коней напою.

Женщина утвердительно кивнула. Когда уже Тэваз облился холодной водой и сделал несколько согревающих движений, чтобы струсить с себя лишнюю воду и обсохнуть, старуха подошла ко мне:

– Темно совсем скоро станет. В получасе от деревни лес. Пусть он там ночует. А ты, так и быть, оставайся тут.

– Да Вы что, – вытаращилась я на неё, понимая, что она даже и не пыталась говорить тише, чтобы мой спутник её не услышал. Глянула на него, он встряхнул головой, кинул на меня беглый взгляд, и понёс ведро с водой лошадям. – Мы вместе с ним в пути, я не могу его одного в лесу оставить, а сама в доме спать. Это некрасиво как-то.

– Дура! Но, как знаешь. Сама выбрала его для себя. Можешь до утра не дожить.

Ох, бабушка! Что ж ты, на ночь глядя, страсти такие говоришь! Вскоре Тэваз вернулся и натянул на себя рубашку с курткой. Подошёл ко мне почти вплотную, посмотрел на меня снизу вверх, т.к., стоя на ступенях порога, теперь я была его выше.

– Идём? – всего одно простое слово, но чувствовалось, с каким напряжением в голосе он его произнёс, словно ожидал, что я откажусь. После слов старухи о моей возможной смерти ночью, стало страшно, но и неудобно было бы сейчас выказать Тэвазу своё недоверие, особенно после его откровений о недавних несчастьях. На миг промелькнула мысль, что если я сейчас струшу и останусь спать в деревне, он не станет меня ждать в лесу, и придётся дальше мне ехать в одиночестве. А этого совсем не хотелось. Я решила рискнуть.

Сложила наши хлеба в сумку с продуктами, ещё раз поблагодарила добрую женщину и с помощью парня влезла в своё седло. Из деревни мы выезжали молча, я то и дело с опаской косилась на Тэваза, не зная, что и думать. Наконец, решилась спросить:

– Тэваз, а ты меня ночью не убьёшь? – и сразу же устыдилась своего вопроса.

Даже не обернувшись на меня, бросил через плечо:

– Я мог бы уже несколько раз это сделать сегодня, если б хотел.