Нежданный диалог

Когда уходят люди насовсем,
на «навсегда» уходят от живущих,
когда не важно, был ли грех отпущен,
и в чистом ли во всем он в грунт опущен…
Быть может, только то, что думал перед тем,
имеет смысл. Тем более — в бессилье,
в каком-то страшном вязком полусне —
не помешать, не отодвинуть смерть —
ни силой, ни заклятьем не суметь…
Откуда же такое изобилье
тех, кто охотно помогает ей
распоряжаться судьбами людей,
их обрывать, мешая слепо с пылью?
Пособники насильственных смертей —
и эксперт опытный, и робкий подмастерье —
все полноправные участники мистерий,
которым имя — войны и террор.
Веками погребальный жгли костер,
подогревающий идейные химеры.
Во имя призраков очередной их веры
вещали оговор и приговор.
И в них всегда в итоге — к высшей мере…
На рудники, в окопы, под топор,
без права переписки, на галеры…
Какая разница — конец жесток и скор.
Забыты поводы и не оспорен вздор,
и не возвещено еще крушение империй…
В машине тесно, тишина повисла,
в колени острым краем давит гроб,
и нервный утомительный озноб
все не проходит и мешает мысли.
Мне друг ушедшего мужчины дочь,
и происходит все по ритуалу.
Наверно, правильно, но так чертовски мало…
А что могу я сделать, чем помочь?
И чем помогут мне, а после — тем,
кому и мой уход небезразличен?
Вопрос пустой, и все же он приличен,
когда уходят люди насовсем…

* * *

Время идет в никуда, время людей лишь калечит.
Люди в смешной суете гонятся мудрости вслед.
Мудрости цену постичь может одна только вера.
Вере, чтоб смысл обрести, сила безумства нужна.
Сила проложит нам путь в светлое царство свободы!
Путь — пусть жесток и убог; цель оправдает его.
Цель затерялась во мгле, тени оставив в наследство,
Тени былых миражей. Имя им — слава и власть.
Слава, растаяв в ночи, место оставила власти.
Власть переполнила мир волей бездумной своей.
Воля к всевластью жива в несправедливости жизни.
Жизнь убивает в борьбе
время, спеша в никуда…

* * *