Нежданный гость

Сын Салли Гибсон Эмиль играл с Питером в одной футбольной команде в Международной школе, когда Эдвард получил первое назначение в Париж. В те годы она и Салли не раз вместе стояли за стойкой с прохладительными напитками и сопровождали детей на автобусных экскурсиях. После возвращения Мурхаусов во Францию Салли пыталась привлечь Клэр к работе в бесчисленных комитетах, в которые входила. В последний раз это было парижское отделение «Демократической партии за рубежом».

— Мне очень жаль, Салли, но это совершенно невозможно, — ответила ей Клэр. Салли очень милая и умная, и ее не удовлетворяет роль «футбольной мамочки» в Париже, но, если ей что взбредет в голову, от нее не отобьешься — возможно, именно потому, что она слишком умна для подобной роли. Она уже не в первый раз говорит Клэр о «Демократической партии»; наверное, придется попросить Амели сказать, что хозяйки нет дома, когда Салли позвонит в следующий раз. — Дело не в моих личных пристрастиях, которые в политической области равны нулю. Я не могу согласиться, потому что Министерство иностранных дел неизменно подчеркивает свою аполитичность и от своих сотрудников и их семей ожидает того же, по крайней мере на публике.

Она взглянула на часы. Без десяти три. Слишком много времени потрачено на всякие пустяки.

— У всех есть политические пристрастия, Клэр. Особенно сейчас. Без них не обойтись.

— Я обхожусь.

— Не лукавь. Уж мне-то известно, на чьей ты стороне. Клэр, это очень важно. Мы идем к катастрофе. От наших действий зависят здравомыслие и безопасность всего мира.

Клэр вздохнула:

— Никак не могу, Салли. Мне очень жаль. Слушай, а ты готовишь что-нибудь для школьной благотворительной ярмарки в этом году? Может, я бы смогла помочь, хотя мальчики там уже и не учатся. Например, Матильда могла бы испечь пару кексов. — Ох, как нехорошо получилось. — Я хочу сказать, мы могли бы что-нибудь пожертвовать.

Повесив трубку, она прошла в кухню. «Надеюсь, Салли не станет сплетничать и утверждать за моей спиной, что „Клэр начинает заноситься“». Люди забывают — или не знают — что роскошь, которой окружены семьи дипломатов, им не принадлежит. Блеск принадлежит короне, а они с Эдвардом только служат ей (при этом она служит бесплатно). Резиденция не является их собственностью, — скорее, это они ей принадлежат. Когда закончится служба Эдварда в Париже, упакуют вещички и съедут, как из гостиницы; да и до тех пор она в резиденции не хозяйка.

— Attention!^[46] — зашипела Матильда, стоило Клэр появиться в дверях кухни. Указала на духовку и поднесла палец к губам.

— Здесь ребенок спит? — шутливо спросила Клэр и тут же пожалела об этом. Приподняла салфетку, прикрывающую спаржу: не пожелтела ли. Лежащие на блюде нежные белые и лиловато-пурпурные стебельки напоминали тесно переплетенные тела любовников. — Красивые, правда?

— Ха-ха, tr`es amusant, миссис Мурхаус, но un bon g^ateau^[47] требуют не меньшей осторожности, чем ребенок. — Матильда выхватила блюдо со спаржей и понесла к раковине. Дала воде протечь, убедилась, что она достаточно холодна, смочила пальцы и обрызгала стебельки, будто священник, помазывающий прихожан миром. — Хотя и намного вкуснее.

— Откуда вы знаете, Матильда?

Матильда рассмеялась — не своим обычным лающим смехом, а осторожно, почти неслышно, чтобы пирожные не сели, и рубанула рукой в воздухе:

— Ага, небольшой ответный удар в челюсть от жены советника? Немножко бесцеремонно, нет? Что с вами, миссис Мурхаус?

Вопреки намерению не думать больше о турке, она вспомнила его блестящий от пота лоб. Заправила прядь волос за ухо и сложила руки на груди:

— Матильда, разве работодатель может быть бесцеремонным с тем, кто у него работает?

Матильда вытерла влажные пальцы о фартук, закрывающий ее могучую грудь, и поправила платок на седеющих волосах. Затем, гордо выпрямившись, несмотря на свой крошечный рост и на то, что Клэр на голову выше, ответила:

— Каждый может иметь дурные манеры и быть грубым. Даже Monsieur le Pr'esident^[48] по отношению к уборщику улиц.

Вид у нее стал свирепый, и Клэр вспомнила слова Эдварда: «Сегодня Матильду лучше не сердить». Кроме того, она права. Ко всем следует относиться с уважением. Хотя вопрос Клэр был совсем о другом, и Матильда это поняла.

— Вы правы. — Она оставила спаржу в покое и заглянула в холодильник. Клубнику кто-то убрал. Клэр закрыла дверцу. — Правда, мне довольно трудно представить, чтобы президент Франции стал отчитывать мусорщика.

Матильда фыркнула:

— Да и мне нелегко. Французы такого не потерпят. Значит, завтра печь апельсиновый пирог?

Любимый пирог Джейми. Матильда выражает готовность помириться, не потерпев при этом поражения: предлагает порадовать Джейми и дает понять, что ей известно о его внеурочном появлении. И наверное, думает, это он съел клубнику. Вот и замечательно. Пусть. К Джейми она всегда проявляет снисходительность и простит ему кражу скорее, чем ей или Эдварду.

— Было бы неплохо, Матильда.

На столе два больших бачка с густым белым йогуртом, похожих на деревенские канистры.