Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии (СИ)

Сейчас в небесном дворце полным холодом идут зачистки — гвардейцы, маги и тайная стража объединили усилия, чтобы найти тех, кто готовил восстание. В этом замешан был даже один из братьев императора, и люди шептались, что Небесный дворец прогнил. Может быть, он и прогнил, но до сих пор не сломлен. Сейчас наверняка наказывают тех, кто посмел задумать переворот. Император скор на расправу. А ведь она, Ева, тоже могла бы оказаться в застенках Торинской тюрьмы или, может быть, даже в пыточной камере, за то, что подавляла волю принца темной запретной магией. Но ее и ее семью миновала эта участь. Ей помогли. Вернее, сделали предложение, от которого Ева не могла отказаться.

Вздохнув, девушка глянула в окно — за ним все так же проносился унылый степной пейзаж. Серое хмурое небо, белый снег, бесконечная тоска. И в сердце тоска. И глухая ненависть. Почему все пошло так? Она одна из лучших, а ей придется…

О том, что ей придется сделать, Ева не стала думать.

— Пара часов — и будем, — хрипло сказала Еве ее спутница, что сидела напротив. Это была высокая худая женщина с длинными пегими волосами. Лица ее не было видно — его скрывал капюшон свободного черного балахона. Только поблескивали в полутьме алые глаза. У многих ведьм глаза такие — с кровавым блеском. Мать Эштана не была исключением. Настоящая мать, разумеется, не сестра короля, которая считалась его матерью. Чернокнижник был рожден ведьмой, а отцом его был брат императора — тот, который замыслил переворот.  Именно поэтому его отдали на воспитание в императорскую семью.

— Хорошо, — кивнула Ева, потирая озябшие пальцы. Проклятый холод.

— Чего боишься? — спросила вдруг ведьма и потянула носом. — Чую твой страх. Пахнет как увядшая магнолия.

— Что узнают о том, что я сделала с Даррелом, — солгала Ева. — Это карается изменой.

Ведьма шумно выдохнула.

— Из-за девки, которая стала его невестой, все разрушилось. То, что их связывало, уничтожило темную магию, которую ты сотворила. А ее следы… Если и заметят, то никто об это не узнает. Потому что теперь ты будешь с нами.

Ведьма проворно пересела на сторону к Еве — она вообще двигалась быстро, напоминая девушке ящерицу. Тонкая, но с сильной хваткой рука ведьмы оказалась у нее на плече. Крепко сжала его костлявыми пальцами. Ева поморщилась

— Успокойся. Я же сказала — принесешь клятву верности темному богу, нашему всесильному господину, и тебя не тронут. Никто ни о чем не узнает — уж мы-то позаботимся. Нас слишком много, всех не вытравят из дворца. Твоя жизнь останется такой же — лучшая адептка в академии, сильная, независимая и красивая. И твоя семья тоже не пострадает. Вы будете, как и прежде, жить в роскоши и в почете. — Ведьма хихикнула. — Но ты станешь одной из нас. Это почесть, оказанная темнейшим господином. Ты должна улыбаться, а не дрожать от страха.

Ведьма вдруг схватила Еву за горло — ее худая рука была обтянута болезненно-белой кожей, а заостренные синеватые ногти впивались почти до крови. Девушка начала хватать воздух ртом.

— Не смей быть слабой, — прошипела ведьма. — Не смей, поняла меня? Жрецы темного бога должны быть смелыми и сильными, чтобы нести в этот жалкий мир его имя!

Она отпустила горло Евы так же неожиданно, как и схватила. И спокойно пересела на свое место. Девушка закашлялась, но кричать или делать что-то не стала. Знала, что при ведьме должна знать свое место. Еве хотелось растерзать ее на месте, но она сдержалась и мысленно говорила себе: «Все в порядке, все хорошо. Это единственный путь к спасению».

— Тебе нравится мой сын? — как ни в чем ни бывало, спросила ведьма. Алые глаза вновь блеснули.

— Эштан всегда был мне близким, — уклончиво ответила Ева. И вдруг вспомнила, как однажды он поцеловал ее на закате. Это был первый поцелуй и для нее, и для него. Им было интересно, каково это — целоваться.

— Он мог бы стать императором, — усмехнулась ведьма. Особой любви к Эштану в ее голосе не было. — Представляю, мой малыш в короне сидит в Большом Тронном зале, а вокруг него все эти мрази, которые называют себя светлыми. Становятся на колени перед ним. Делают все, что он им велит. Как думаешь, он мог бы стать хорошим императором?

— Думаю, да, — осторожно сказала Ева.

— Присмотрись к нему, может и станет! — захохотала ведьма. — Я против такой невестки ничего не имею. Ты мне понравилась сразу, как только согласилась принять книгу ведьм. — Она вдруг осеклась. — Ты же видела его братца? Принца Даррела, сладкого мальчика, которого так любит народ? Какой он? Похож на отца?

— Больше похож на мать.

— На мать, — поцокала языком ведьма. — Все восхваляют красоту императрицы. Как знать, может быть, она красива только потому, что села на трон рядом с императором.

Она вдруг сняла капюшон. Через ее худое вытянутое лицо с остатками былой красоты тянулся длинный шрам — наискось, от уха до виска. Но больше пугал не шрам, а алые глаза, обрамленные пепельными ресницами.