Нежеланная невеста, или Зимняя сказка в академии магии (СИ)

— У вас ничего не получится, ваше высочество. Возможно, ваша проблема состоит не в плохом слухе, а в проблеме с головой. Потому что вы не понимаете моих слов — я не снимала печать клятвы. И никому не продавала ваш секрет. На этом должна отклонятся, ваше высочество.

— У тебя есть время подумать до девяти утра.

— Я обвиняла вас в том, что у вас нет достоинства. Но, по-моему, у вас просто нет ума. Вы будто в игры играете с чужой жизнью.

Принц встал.

— А ты? — прошептал он, направляясь ко мне. — Во что ты играешь, Изабелль Бертейл? Ради близких я любого порву. Что мне какая-то глупая адептка, которой прикрывается мой дорогой кузен.

— Причем здесь Эштан? — тихо спросила я.

— Думаешь, я не понял, что это он помог тебе снять печать? Передай ему привет. И скажи, что моя месть близка.

Перед тем, как покинуть покои принца, я вдруг подумала, как было бы хорошо, если бы вино в его бокале вспыхнуло огнем. И едва я подумала так, как принц вскрикнул. Я обернулась — в его бокале действительно пылала огонь.

— Ну ты и дрянь, — почти с восхищением сказал принц, решив, что я сделала это специально, но вместо ответа я выскользнула за дверь. Меня трясло от злости.

Я не собиралась признаваться в том, чего не делала. И из академии уходить тоже не собиралась.

Глава 10

Я бежала по коридорам и лестницам, с пылающими от злости щеками, и сжатыми кулаками, ничего и никого не видя перед собой из-за пелены перед глазами. Из-за эмоций магия во мне искрила и обжигала изнутри, и из-за этого я едва не срывалась на бег — хотелось нестись вперед словно ветер. Но я сдерживала себя — изо всех сил.

В комнате ко мне тотчас кинулись обеспокоенные Элли и Дэйрил.

— Мы чуть с ума не сошли! Что случилось, Белль?!

— Зачем гвардейцы увели тебя?!

— Все в порядке, девочки, — улыбнулась я подругам. — Меня перепутали с другой Изабелль, которая нарушила правила. Но все вовремя выяснилось. Все в порядке.

Мне не хотелось лгать близким людям, но я не могла рассказать им о принца и о его тайне. Пусть этот мерзавец говорит обо мне все, что угодно, пусть думает, что я — последняя мразь, которая продала его тайну, но он ошибается во мне. Я всегда сдерживала свои слова. Всегда. Меня с детства учили этому. «Даешь слово — оставайся ему верна, не то потеряешь достоинство», — говорила бабушка.

— Что-о-о? — широко раскрыла глаза Дэйрил.

— Какие еще правила она нарушила? — не поняла Элли.

Я пожала плечами.

— Не знаю, девочки, я и сама толком не поняла. Но хорошо, что это ошибка. И что со мной все в порядке. Голова только заболела из-за волнений.

Подруги переглянулись, но доставать меня расспросами не стали.

Я старалась вести себя, как обычно, чтобы они ничего не заподозрили, и, кажется, у меня это получилось, хотя временами я все же ловила на себе их задумчивые взгляды, но отговаривалась тем, что болит голова. В конце концов Дэйрил не выдержала, сварила мне зелье от головной боли, и мне пришлось его выпить. После я легла спать, натянув одеяло до подбородка, но всю ночь не могла сомкнуть глаз.

Я ненавидела несправедливость, и не собиралась брать на себя вину за то, чего не делала. Даррел может думать все, что угодно, запугивать, как ему вздумается, но я не собираюсь подчиняться ему. Признаваться при всех в том, чего не совершала? Ни за что. Я не боюсь Даррела. Хотя, нет, боюсь, зачем обманывать саму себя. Но не его самого, а его власти и положения. А еще я боюсь разочароваться в самой себе.

Если я из страха перед Даррелом возьму вину на себя, да еще и при всех, то перестану чувствовать себя достойным человеком.

На завтрак я шла, как на казнь.

— Что с тобой, Белль? — не выдержала Дэйрил по дороге. — Ты со вчерашнего дня сама не своя! Все хорошо?

— Ничего не хочешь нам рассказать? — присоединилась к ней Элли.

— Голова до сих пор болит, девочки, — вздохнула я. — Все хорошо. Будет болеть сильнее, схожу в медицинский блок.

— Смотри у меня, — погрозила мне Дэйрил пальцем, а Элли покачала головой.

Мы сели за свои привычные места, у окна, напротив огромных настенных часов в тяжелой бронзовой раме, на которые я то и дело поглядывала.

Время было без десяти девять.

Все вокруг радовались и веселились — еще бы, через два дня Ночь Зимнего свершения, балл, каникулы… Все вокруг сияет и блестит, напоминая о скором празднике. На душе легко из-за закрытой сессии, и в эти дни можно делать все, что угодно — занятий больше нет! Адепты до сих пор с легкой душой обсуждали принца и Еву, которую, надо сказать, со вчерашнего дня никто не видел. И кое-кто даже делал ставки, станет ли Ева женой принца или император не позволит ему этого сделать. В общем, всем было весело. Только вот мне кусок в рот не лез. Я ковыряла ложкой ванильный пудинг, отказавшись от каши, и не отводила взгляда от часов.

Без пяти минут девять.

Интересно, где Даррел? Где прячется в ожидании моего признания?

Без трех минут.

Неужели он думает, что я действительно это сделаю?

Ровно девять.

Часы отбили три удара — бом, бом, бом. В это время адептам полагалось занять свои места на лекциях и практических занятиях. На каникулах же завтракать могли до полудня.