Нежеланный ребенок мажора

– Исправим? – всё, что я могу произнести.

– Аборт, Варя, мы сделаем аборт. Тебе не нужен этот ребенок. Он только помешает.

– Помешает чему? – хмурюсь, не понимая, о чем она толкует.

Жду очередной порции злости, но вместо этого сестра с тяжелым вздохом подходит ко мне и садится на кушетку, берет мои ледяные пальцы в свои. Холеные, ухоженные руки с шикарным маникюром и кольцами держат мои, лишенные всяческих украшений. Такие, что даны мне от природы.

– Твоему будущему, Варя. Я хорошо устроилась, ты знаешь. Но это всё не упало мне с неба, мне никто не принес на блюдечке с голубой каемочкой богатого мужа, шикарный дом и положение в обществе. Никто. – Она наклоняется ко мне и доверительно шепчет: – Мне пришлось постараться. Когда кто-то раздвигал ноги перед гопотой, я хранила себя для чего-то большего. Стоящего. И когда подвернулся шанс, я воспользовалась им, вцепившись руками и ногами.

Для усиления эффекта она сжимает до боли мои руки, до синяков стискивает, у меня холодок бежит по коже.

– Но разве ты была девственницей?

Напрягая память, вспоминаю, что сестра встречалась с одним местным бандитом. Неужели они за руки держались все эти полгода?

– Глупая ты, Варька, наивный ты ребенок, – треплет меня по подбородку, как малыша-трехлетку, которому рассказали, что Деда Мороза не существует. – Я хорошо погуляла с Шадриным, но зато получила деньги, чтобы в столицу приехать и тут обустроиться. Девственница, ха! – смеется грудным смехом, сложив алые пухлые губы в трубочку. – Денег хватило и на операцию по возвращению девственности. Я не могла упустить шанс! – щелкает она пальцами перед моим носом. – И ты свой не упустишь.

Не комментирую ее рассказ, но сама теперь знаю, откуда у сестры деньги, об источнике которых я не догадывалась.

– Не понимаю…

– Поймешь потом. Я жалею, что упустила тебя, – снова наклоняется она ко мне, поправляя на тонком запястье бриллиантовый браслет. – Ты так слезно умоляла дать тебе время на адаптацию, я целый год тебе дала, да еще и брекеты эти твои, – морщится, а я смыкаю губы, чувствуя железки, – но я думала, ты будешь учиться, а вместо этого ты пошла по рукам!

– Я не по рукам, нет, нет, – бормочу, краснея от стыда. – Это было один раз.

– Но этого оказалось достаточно. Хватит разговоров, Варя. Я всё решила. Мы избавимся от этой проблемы и воплотим мой план в жизнь.

– Мой ребенок не проблема, – лепечу, испугавшись до дрожи, – пошалуйста, Эляна…

– Опять шепелявишь? – злится она, хватая меня за подбородок и стискивая его до боли. – Варя, перестань.

Она что, думает, это специально? Когда я волнуюсь, вот как сейчас, язык мне неподвластен, начинаю шепелявить. Наверное, нужно было отвести меня к какому-то специалисту, так говорила учительница русского языка и литературы в школе, когда я перепугалась на экзамене и не смогла и двух слов связать. Пришлось пересдавать экзамен, и Мария Вадимовна посоветовала обратиться к дефектологу.

Но мама не стала, посчитав это несущественной проблемой. И правда, я редко когда так позорилась. А порой просто молчала, чтобы избежать неловкой ситуации.

Но сейчас я должна говорить, чтобы спасти моего малыша! Я уже всей сутью ощущаю то, что он растет внутри меня, и убить его не позволю!

– Ты ше знаешь, что я не спешиально! – чуть не плачу. – Оно само!

– Конечно, – ерничает она, строя противные гримасы, – с ребенком само, с речью – само! Только с проблемами твоими мне приходится разгребаться! И за что мне такое наказание? Выбирай, Варя, или аборт делаешь, или сама по себе! Живешь где хочешь и как хочешь. Ты мне больше не родня, если решишь этого ребенка родить.

– Эляночка, не надо, пожалуйста, ты же не такая, ты так не поступишь, – сползаю с кушетки и на нетвердых ногах подхожу к ней, невероятных усилий стоит говорить, так и ощущаю, что «с» стремится превратиться в «ш», язык пухнет во рту, слюна становится вязкой. – Не сможешь так поступить, я же твоя сестра…

– Сестра, за которую мне стыдно! Которая принесла в подоле. Легкодоступная! Ты же была девственницей, ты перед кем ноги пьяная раздвинула?

– Пожалуйста, Эляна, не надо, я не такая, – холодею и чувствую слезы на щеках, плачу от горечи и несправедливости. Я всегда старалась быть хорошей. Как же больно слышать от сестры оскорбления.

– А какая? Были бы у тебя другие стремления, ты бы не залетела. Ты бы пошла на аборт. Ты бы в принципе думать забыла о тусовках и парнях, – перечисляет без единого грамма жалости.

И если раньше я думала, что имела право сходить на вечеринку и ничего такого в этом не видела, теперь ощущаю себя грязной проституткой, отдавшейся первому встречному.

Раздвинула ноги. Сестра верно сказала. От правды не скрыться.

– Я не сделаю аборт, – повторяю снова как заведенная.

– Да не делай, господи помилуй. – Сестра окидывает меня оценивающим взглядом. – Но, если сделаем по-моему, работы нам предстоит много.

– Работы?