Читаем Нежелательные элементы полностью

Он был в полнейшей растерянности. Подобное решение нелегко принять. И особенно теперь. Когда-то он любил ее, и совсем ли уж угасла эта любовь? Когда-то ей оставил ее без помощи. Оставит ли он ее без помощи сейчас? Их ребенок, ребенок, которого он вынудил ее уничтожить, родился бы нормальным? Почти наверное да.

— Ты захватила с собой анализы? Рентгеновские снимки, электрокардиограммы и все прочее?

— Нет. К сожалению, нет, — ответила она расстроенно.

— Неважно. В любом случае пришлось бы проделать все заново.

Он нажал на клавишу селектора, и сразу раздался голос Дженни.

— Соедините меня, пожалуйста, с кардиологической клиникой.

Он снова наклонился к. Триш, упираясь локтем в стол.

— Нельзя сказать наверное, что можно сделать для Джованни, пока не ясна картина в целом.

— Мне сказали, что это тетрада, — быстро повторила она.

— Возможно. Но надо знать наверное. Видишь ли, существуют и другие врожденные дефекты сердца.

Раздался зуммер селектора.

— Кардиологическая клиника, — объявила Дженни. — Доктор Схуман.

— Извини, — сказал Деон, прикрывая трубку рукой. — Иоган? Это Деон. Когда бы ты мог осмотреть мальчика пяти лет, указания на тетраду Фалло? — Несколько секунд он молча слушал, затем сказал: — Сначала осмотрим его, а уж тогда будем решать, есть ли нужда в катетеризации.

Триш поднялась и начала разглядывать картины и дипломы на стенах. При этих словах она обернулась и выжидающе посмотрела на него.

— Прекрасно. Я спрошу у матери. — Он опять прикрыл трубку рукой. — Сегодня в четыре тебе удобно? — Она благодарно кивнула, и он сказал в трубку: — Мальчика зовут Джованни Седара. Да, итальянец. И пожалуйста, не заставляй их ждать в коридоре. Спасибо, Иоган.

Триш стояла у портрета Элизабет. Не оборачиваясь, она сказала:

— Спасибо, Деон. Это твоя жена?

— Да.

Что еще он мог ответить?

— Она красивая.

— Портрет написан очень давно. Но она по-прежнему красива.

Триш снова села. Мальчик ходил за ней по комнате и теперь, шаркая, направился к своему стулу. Он взобрался на сиденье и замер, глядя в пространство. Его ноги не доставали до пола и чуть покачивались.

— Когда кардиологи разберутся, что и как, продолжим этот разговор, — сказал Деон. Он посмотрел на часы. — У тебя есть чем заняться до четырех? Сейчас только четверть четвертого. Ты на машине?

Она тряхнула волосами. Они теперь были коротко острижены, но движение осталось тем же, как в то время, когда они тяжелыми прядями спадали на плечи. У Деона защемило сердце.

— Погоди, — сказал он. — Давай выпьем чаю. А потом я тебя отвезу в клинику.

Она выпрямилась на стуле.

— Нет! С какой стати? Я и так отняла у тебя…

— Никто ни у кого ничего не отнимает, — твердо сказал он. — Джованни любит лимонад?

— Это очень мило с твоей стороны, но правда не стоит.

— Я прошу.

Она поглядела на него, слегка улыбнулась и откинулась на спинку стула. Он нажал на кнопку и попросил Дженни подать чай.

Триш обвела взглядом комнату, современную и строго функциональную роскошь его кабинета.

— Ты прославился. Твою фамилию нет-нет да упоминают даже итальянские газеты.

Он начал обычные скромные возражения, но оборвал себя на полуслове. Триш они не обманут.

— От жизни я ждал не совсем этого, — сказал он.

— Жизнь редко оправдывает наши ожидания.

— Но тут есть свои положительные стороны.

— Вероятно.

Он откинулся в кресле.

— А ты? Расскажи мне о себе. Обо всем, что с тобой было.

Сначала из нее приходилось вытягивать чуть ли не каждое слово. Она начинала фразу и не кончала, как будто не умея выразить свои мысли. Но затем разговорилась. Ее лицо и голос оживились, и он то и дело узнавал былые манеры — привычку взмахивать открытой ладонью, изгиб губ в печальной улыбке, движение головы. Все это воскрешало прежнюю Триш, ту Триш, которую, как ему вспомнилось (с радостью или тревогой?), он когда-то любил.

Она рассказывала, а он не таясь разглядывал ее и оценивал, как обошлось с ней время. Она на два года моложе его, стало быть, ей теперь сорок три. На вид ей не дашь столько. И дело вовсе не в том, что она следит за собой, подумал он. В ней сохранилась та сила жизни, которая неподвластна возрасту. И лишает человека какой бы то ни было важности.

Еще давно он создал этот образ: Триш в своей студии-мансарде, где-то в Испании, пишет картины, не меняясь, не старея, ни на йоту не поступаясь свободой, которую обрела. Этот образ он творил и лелеял много лет, и теперь нелепо, по-детски обрадовался, что во многом не ошибся.

Первые полгода после приезда в Испанию она жила в Барселоне. Но затем оказалось, что оставаться там ей не по средствам; спасибо авторам путевых заметок — туристы начали бурно осваивать Коста-Брава. Она перебралась в Малагу, более жаркую и потому не столь модную. В Малаге она и познакомилась с Робертом, американцем, который писал книгу об американских эмигрантах, а тем временем зарабатывал на жизнь мелкой журналистской работой.

— Роберт, — повторил Деон.

— Да, — кивнула она, но ничего не ответила на его немой вопрос. — В общей сложности я прожила в Испании три года. А потом уехала в Италию, в Рим.

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже