Нежелательные элементы

Они ушли на охоту в то утро, прихватив с собой бутерброд с повидлом, который сделала Деону мать. Направились они к коппи — каменистому холму, который все в округе называли Длинным. Русло высохшей речушки вилось у подножия среди деревьев-недоростков, изувеченных постоянной засухой. Там они и устроили засаду в жалкой тени, подстерегая голубей, слетавшихся сюда обычно после того, как побывают на утреннем водопое у лужицы за холмом, где работал насос. Флип подстрелил пару почти сразу же, а Деон пробил одному крыло, так что тот все равно камнем свалился под дерево. Флип мигом подскочил и ловко, одним движением свернул ему шею. Пока Флип ощипывал добычу, Деон развел костер. Они тут же зажарили трех голубей и съели их с аппетитом; на десерт Деон вытащил бутерброд с повидлом, а у Флипа нашлась бутылка холодного чая.

После завтрака они побродили по усыпанному галькой высохшему руслу, конечно, с луками наготове: мало ли что могло случиться. Флип нес еще и яд в жестянке из-под табака, ибо наконечник следовало обмакнуть в него перед самым выстрелом. А когда яд высохнет, то уже не действует.

Они решили охотиться на газелей, хотя даже Деон понимал, что это только мечта, потому что южноафриканские газели — прыгуны не для таких охотников, слишком они быстрые и осторожные.

Они шли под палящим солнцем по высохшему руслу, стараясь держаться в тени деревьев, торчавших по обеим сторонам, и искали на песке между галькой следы газелей. Но скоро Деону это наскучило. Ему захотелось домой — заняться чем-то другим. Отец сделал ему чудесный фургончик — настоящие колеса со спицами, ярмо, в которое впрягают волов. А бабки от бараньих ножек и точить не надо — настоящие волы, прямо красота. За плотиной, где земля была приятно холодная и влажная, они с Флипом провели дороги, насыпали холмы и катали там фургон. Здесь, в открытом вельде, стояла невыносимая жара, и Деону захотелось пойти домой и, засев за плотиной, покатать фургон.

Тут Флип вдруг замер, да так и остался стоять, боясь шевельнуться, глядя себе под ноги.

— Ты что? — спросил Деон.

Флип молча показал на аккуратные, хорошо сохранившиеся на песке следы.

— Шакал?

Флип кивнул.

— Утром прошел.

— Откуда ты знаешь?

Флип с таинственным видом снова кивнул.

— Давай пойдем и скажем моему отцу.

Шакалы страшно разоряли стада овец. На них ставили капканы, и Иоган ван дер Риет платил за каждый доставленный ему хвост целый шиллинг в качестве премии.

— Похоже, он там, на холме, — сказал Флип. — Он прошел здесь рано утром, и следы ведут в сторону холма. Стало быть, он залег там в норе до сумерек, а ночью выйдет охотиться на овец.

— Ну, вот мы и должны сказать отцу.

— Давай лучше сами подстрелим.

Деон недоверчиво поглядел на него.

— Как? У нас ведь нет ружья.

Флип поднял свой лук, придерживая стрелу у тетивы.

— А это?

— Ты что, думаешь убить из этой штуки шакала?

Вместо ответа Флип натянул лук, прицелился в дерево шагах в двадцати от них и пустил стрелу. Она просвистела и, подрагивая, звеня, как камертон, врезалась в дерево точно в том месте, куда целил Флип, — в четырех футах от земли. Подошли, посмотрели. Наконечник вошел в ствол на целый дюйм после зазубрины.

Флип вместе с корой вырезал стрелу из дерева своим складным ножом и уверенно заявил;

— Кору пробил, вот. А ему нужно только шкуру пробить, шакалу-то. Остальное яд сделает.

— Но ведь собаки нужны, чтоб выманить его из норы.

— А мы подождем, пока он сам выйдет.

Теперь Деон поглядел на цветного мальчика уже с удивлением.

— Но ведь это до ночи надо ждать. Шакалы днем не выходят. Он будет сидеть в норе, пока ночь не спустится.

Лицо Филиппа выражало непоколебимую решимость.

— Ну и что, у нас терпения не хватит? Подождем. Ночи сейчас лунные, целиться ловчее будет.

— Я все-таки думаю, надо пойти сказать папе, — невольно вырвалось у Деона.

Флип окинул его презрительным взглядом. Теперь уже выбирать не приходилось.

— Иди, если хочешь. Я один возьму этого старого шакала.

Они прошли по следу шакала до того места, где он пересек русло высохшей речки и ушел в кустарник, в самую чащобу. Здесь он явно замешкался, может, чего-то испугался. А потом, как и предполагал Флип, пошел вверх по склону холма.

Идти по следу оказалось делом нелегким, потому что шакал шел не прямо, а кругами, петляя. Вельд же — это сплошной камень, и следы терялись, а в кустах карру и вовсе ничего не различишь. До вершины холма они еле доплелись, высунув язык и обливаясь потом, так что рубахи на спине и под мышками хоть выжимай (одеты они были в одинаковые рубашки и шорты цвета хаки — обноски после Бота и Деона отдавали цветным), и то теряли следы, то снова находили их среди кустов.

В какой-то момент Деон, отчаявшись, остановился и вытер рукавом рубахи лицо.

— Нет, так мы до этого шакала никогда не доберемся.

Но Флип и не думал сдаваться.

— Иди домой, если хочешь.

Наконец пошел четкий след. Флип посмотрел вверх, на вершину холма. Вершина, как почти у всех коппи в этих местах плато, напоминала стол, но сразу же обрывалась почти отвесной скалой, прочерченной глубокими трещинами.