Нежилец

— Сюда. — Начальник указал на железную дверь, возле которой сидел охранник с электронной книгой в руках. При их приближении он неохотно поднялся со стула. — Открывай.

Охранник снял с пояса связку ключей, выбрал нужный и отпер дверь.

Мечев лежал на узкой кровати, опутанный проводами и прозрачными трубками. Рядом стояли две капельницы. Оказалось, что у него сломаны три ребра, лодыжка и трещина в шейном позвонке.

Руки и ноги заключенного были пристегнуты широкими ремнями, такой же шел поперек груди.

— Привет, — проговорил Мечев, едва Самсонов вошел в камеру.

Полицейский не ответил.

— Я буду снаружи, — сказал начальник изолятора. — Ничего ему не давайте. Если что-нибудь попросит, зовите меня.

Самсонов кивнул.

Бросив взгляд на Мечева, начальник вышел в коридор. Охранник остался стоять в дверях. Следователь понял, что наедине с заключенным он его не оставит. Но ему это было и не нужно.

— Ты будто не рад меня видеть, — заметил Мечев, растянув бледные губы в слабой улыбке. — Зачем тогда пришел?

— Попрощаться.

— Понимаю. Конец эпохи, да?

— В каком-то смысле. — Глядя на Мечева сейчас, было трудно представить, что этот человек убивал ради того, чтобы получить покровительство Кали. Он выглядел слабым, почти умирающим. Самсонов выяснил, что это впечатление обманчиво: нынешнее состояние Мечева — последствия аварии, и скоро он оклемается. Другое дело, что рассеянный склероз может прикончить его раньше, чем будет вынесен приговор. Теперь Самсонов знал это.

Возникла пауза. Следователь смотрел на человека, привязанного к кровати, и думал о том, что должен чувствовать удовлетворение, но вместо этого внутри была звенящая пустота — словно в его душе образовалась яма, в глубине которой только холод и тьма.

— Наверное, ты хочешь знать, почему я это делал? — проговорил Мечев.

— Я знаю почему, — ответил Самсонов. — Жертвы Кали.

— Да. Но ты не можешь понять меня, верно?

— Тебя это удивляет?

— Нет. Я бы тоже, наверное, не мог. Но мне хотелось бы объяснить.

Самсонов пожал плечами:

— У меня есть пара минут.

Мечев усмехнулся:

— Торопишься на свидание?

Следователь почувствовал, как кровь приливает к лицу. Внимательно следивший за ним Мечев улыбнулся:

— Извини, старлей. Больная мозоль, я понимаю. Но ты не виноват. Так было задумано, так что… — Он сделал попытку пожать плечами.

— Ты собирался исповедоваться, — проговорил Самсонов сквозь зубы. Он понимал, что лучше всего было бы уйти, но в то же время хотел услышать признание Мечева — чтобы поставить окончательную точку.

— Знаешь, когда ты видишь смерть так близко, как я, и остаешься жив, — начал Мечев, — а потом вдруг узнаешь, что тебе отпущено меньше, чем другим, трудно удержаться от попытки обрести бессмертие. Хоть какое-нибудь. Не думай, что своим дурацким героизмом ты нарушил мои планы. — Он снова едва заметно улыбнулся. — Раньше или позже, но я буду рядом с Кали.

— Лучше позже, — сказал Самсонов.

— Хочешь, чтобы я помучился, — понимающе проговорил Мечев. — Наслаждаться ты будешь недолго.

— Ничего, я это переживу.

— Конечно. Многие меня переживут. В том-то и дело. Мое время на земле ограничено, но я успел позаботиться о будущем. — Мечев прикрыл глаза. — Кали ждет меня.

— У меня только один вопрос, — проговорил Самсонов. — Просто из любопытства.

Архитектор сделал попытку усмехнуться, но вышла гримаса.

— Почему так случилось? Как я дошел до всего этого?

— Да.

— Ты не смог ничего найти? — Глаза Мечева самодовольно сверкнули. — Неудивительно. Лукин хорошо поработал, заметая мои следы.

— Ты решил, что если задабривать Кали, то мосты, которые ты проектируешь, будут стоять дольше?

— Когда я увидел во тьме реки глаза Кали, а затем оказался на поверхности, то понял, что она призвала меня. Вернее, в тот момент я лишь почувствовал это — я был слишком мал, чтобы осознавать произошедшее в полном объеме. Но позже, в результате долгих размышлений, я пришел к выводу, что должен вести жизнь не обычного человека. На меня возложена особая миссия.

— Какая? — не выдержал Самсонов.

Козерог посмотрел на него почти удивленно:

— Разве не ясно? Спасителя. Все то время, что я служил Кали, я ощущал ее священное присутствие. Хаос и порядок, созидание и разрушение — прекрасные, надежные мосты и кровавая жертва. Одно должно уравновешивать другое, иначе гармония будет нарушена, и даже самая крепкая конструкция не простоит долго. Что стоит одна жизнь по сравнению с сотней, которые оборвутся, если подпоры рухнут и мост полетит в воду? Одна жизнь — за сотни. Разве не приемлемая цена?

— Тебе виднее, ты же «спаситель», — ответил тихо Самсонов.

— Знаю, ты меня не поймешь. На самом деле это не важно. Я сделал то, что был должен, и моя душа спокойна. Теперь я просто жду своего часа.

Мечев замолчал. Самсонов постоял секунд десять, глядя на него, затем развернулся и прошел мимо охранника.

— Все? — спросил ожидавший его в коридоре начальник охраны.

— Да. Достаточно.

— Быстро вы.

— Просто хотел попрощаться.

* * *

Самсонов бывал в этом кабинете и раньше. Свет проникал через белые жалюзи, которые слегка колыхал ветер, — окно было приоткрыто.