Нежить

Неся огромные потери, человеческое общество приходило в упадок: помойки разрастались огромными грудами мусора, транспорт остановился, медикаменты закончились, службы электроснабжения и сотовой связи прекратили работу. Люди замерзали или сгорали до смерти, если, конечно, их не сжирали другие граждане.

Она заново переживала сменившиеся за каких-то пять лет витки похожей на ад действительности. Человечество пыталось приспособиться. Сердце в груди налилось тяжестью, словно свинцом: какая наивность, глупость, самодовольство! Сильные мира сего обещали, что в конце концов все будет в порядке. Но все шло из рук вон плохо. И лучше теперь не станет никогда! Одно время ей казалось, что хуже и быть не может, но как же она ошибалась! Стремительно разнеслось по миру новое поветрие: мертвые перестали умирать.

К этому времени она уже бесцельно путешествовала по Новой Зеландии. Ехать некуда. Ничего не оставалось делать, кроме как сидеть сложа руки и наблюдать гибель мира. «Погоди, скоро придет твой черед», — говорила она себе, но очередь так и не подходила.

По правде говоря, поездка в Новую Зеландию оказалась ошибкой. Здесь не было радиоактивных осадков, и власти вскоре закрыли границы для иммигрантов и гостей, а в конечном счете запретили передвижение жителей внутри собственной страны. Никто не мог ни въехать, ни выехать отсюда. Но к тому времени было уже поздно: для человечества, для Гарри, умолявшего ее вернуться домой, к нему, во время последнего телефонного разговора… Все уже было слишком поздно.

Она взяла дневник, в котором описывала события своей жизни и хронику разрушения некогда привычной действительности. Дневников набралось уже пять, по одному на каждый год с момента ее приезда в Новую Зеландию. Записи помогали не сойти с ума, даже если за день она исписывала всего лишь полстраницы, занося в дневник заурядные события повседневной жизни: садоводство, приготовление пищи и очищение кишечника. Порой рассуждала о науке и политике — она кое-что узнала из книг и журналов, которые брала в библиотеке, и из собственного опыта тоже многое могла почерпнуть. Но самыми душераздирающими были записи, в которых выплескивавшиеся эмоции кровью засыхали на страницах дневника. Измученная одиночеством и отчаянием, она с трудом могла перечесть написанное. Потому что знала: она последний живой человек на планете. Все попытки выйти на связь через рацию растворились в мертвой тишине.

— Данте рассуждал о том, о чем понятия не имел! — пробормотала она, и голос отозвался эхом в ушах. — Число кругов ада бесконечно.

Мысли о самоубийстве посещали ее столько раз, что она даже не бралась сосчитать. Вызывал недоумение тот факт, что она до сих пор жива — вопреки новой чуме и смертоносному воздуху. Почему? Но ответы, как и все прочее, так просто не давались. Женщина давно прекратила лихорадочные изыскания и поиск литературы в бесплодных попытках понять, откуда же у нее взялся иммунитет против болезни, поразившей всех остальных? Против болезни, которая унесла бы в могилу всех… если бы они могли умереть.

Но именно умереть-то они не могли. Днем они прятались от солнечного света, а ночью бесцельно бродили по округе. Нет, вовсе не бесцельно: ведь они непременно оказывались рядом с ее домом. Быть может, они приходили сюда в поисках единственной нити, связывавшей их с жизнью? Ходячие мертвецы, ее единственные компаньоны. И, что самое страшное, некоторые из них не сильно разлагались, кое-кого до сих пор можно было узнать. Например, Джо, который некогда содержал мясную лавку. Люси из аптеки. Неда с женой Сарой: их дом был крайним, они торговали фруктами и овощами.

Женщина вспомнила их прежние лица и то, какими они стали теперь. Неужели такое возможно? Изнутри поднялась жуткая волна истерики, затрепетала в горле и вылилась неудержимыми рыданиями.

Плакала она недолго. В последний раз такое случалось с ней около полугода назад.

Взяв ручку, она стала писать, писать, пытаясь словами выразить чувства, окатившие ее с головы до ног, словно штормовые волны. Ей так и не удалось оправиться от потрясения, насколько быстро заболевание овладевало людьми. Как-то раз она зашла в аптеку, с Люси все было в порядке. На следующий день под глазами у нее залегли густые тени, она сильно расчихалась. На третий день хозяин аптеки сказал, что Люси слегла «с сильным насморком». В полночь ее обнаружили расхаживающей по улицам с непонятными пятнами на коже и горящими глазами. С ней пытались заговорить, помочь, но сама Люси уже говорить не могла, лишь бессвязно бормотала и тихонько стонала. Заболели все, к кому она прикасалась.

Люси оказалась первой из местных жителей, пораженной неведомой болезнью, новой чумой. Число неупокоенных мертвецов росло, оставшиеся в живых паковали вещи и бежали из деревень. Куда? Непонятно, где можно от такого спрятаться.