Нежить

Итак, я сижу тут и рассказываю самому себе эти истории, неосознанно начав их и, по-видимому, будучи не в силах осознанно остановиться. Может быть, это мой способ справляться с шоком. Но, покинув наконец безопасный подвал, я убедился, что попытки найти смысл в новой жизни, которую нам всем придется отныне вести, сами по себе бессмысленны.

Когда я в конце концов открыл дверь подвала, первое, что я заметил, была тишина. Меня поразило то, как тихо стало в библиотеке. Не слышались более яростные утробные звуки, издаваемые живыми мертвецами; не раздавались больше предсмертные вопли живых людей. Однако, медленно двигаясь по коридору, я обнаружил свидетельства происходившего здесь отвратительного пиршества. Алые брызги усеивали стены; повсюду на полу валялись кости. Но нигде не было ни зомби, ни людей. Только на основе ужасных останков мне не составило бы труда сочинить рассказ о том, что произошло здесь во время моего затворничества, но я сдержал себя. То, что я видел своими глазами, было достаточно жутко; я не хотел добавлять к воспоминаниям картины, созданные воображением. И кроме того, для этого я был слишком голоден. Голод, и только голод заставил меня преодолеть страх и выйти из подвала. Я не покинул бы убежища, если бы мое тело не приказало мне: «Выходи или умрешь».

Двигаясь как можно осторожнее, я добрался до автоматов, где так часто покупал еду во время работы над предыдущими книгами. Увы, мне слишком хорошо был знаком затхлый вкус больших круглых печений. Честность заставила меня опустить в автомат деньги вместо того, чтобы просто разбить стекло, и я почувствовал себя глупо. Кто знает, найдется ли там, снаружи, хоть одна живая душа, которой есть дело до моей честности?

Уничтожив два пакета крендельков и коробку печенья с изюмом и опустошив две банки апельсиновой газировки, я снова смог нормально соображать. Только теперь мне пришло в голову, что следует закрыть главный вход в библиотеку. Судя по лужам крови, которые я обходил на цыпочках, никому из находившихся здесь людей это не удалось. Все, кто был в здании во время нападения, погибли; в живых остался лишь я.

Я медленно и бесшумно двинулся в сторону вестибюля, и странно — во мне зашевелилась жалость при виде книг, сброшенных на пол во время борьбы, словно я жалел погибших людей. Каждый раз мне становилось стыдно за это чувство, но… я писатель. Это еще один неподвластный мне порыв.

Я миновал ряды компьютеров, за которыми раньше часто сидел, проверяя электронную почту, и увидел мелькавшие на экранах заставки. Я не смог преодолеть искушение, щелкнул пробел и набрал свой пароль. Среди спама я обнаружил письмо от своего агента: он спрашивал, жив ли я еще. Я ответил, что жив, и, поскольку письмо было получено три дня назад, задал ему тот же вопрос. Я пошарил в своих любимых блогах, выяснил, что ни один уголок земли не избежал ужасов зомби, и внезапно вспомнил о дверях. Потом у меня будет полно времени, чтобы посидеть в Интернете.

Когда я захлопнул кованые железные ворота главного входа в библиотеку, мне пришла в голову мысль: а не поторопился ли я, может быть, стоит проверить все здание? Действительно ли я здесь один?

Закрылся ли я от смерти? Или закрыл ее внутри, чтобы ей удобнее было сцапать меня?

Мне пришлось пойти на этот риск, потому что я не хотел просидеть неизвестно сколько времени в подвале, ожидая, пока оставшиеся снаружи люди наведут порядок и мы вернемся к нормальной жизни.

Когда я взглянул вниз, на улицу, на бродивших там зомби, мне показалось, что они чуют мое присутствие, словно я насмехаюсь над ними, оставшись в живых. Они собирались кучками, раскачиваясь из стороны в сторону. Было страшновато наблюдать за перемещениями мертвецов и знать, что они изучают меня. Я отошел подальше от ворот, надеясь остаться незамеченным. Казалось, это подействовало. Они снова побрели прочь, снова превратились в апатичных зомби; отсюда они вполне могли показаться обычными горожанами, идущими на работу. Только их работа состояла в том, чтобы пожирать этих самых горожан, — хотя вряд ли в городе остался в живых хоть один человек. Здесь никого не было, по крайней мере на улицах, окружавших библиотеку, я понял это сразу. Вся борьба давно закончилась.

Однако я не мог не заметить следов произошедших здесь ужасов. Раньше я изо всех сил старался изгнать из воображения картины зомби, пожирающих людей, но сможет ли мир когда-нибудь забыть их? Повсюду виднелись бесформенные темные пятна, подобные пленкам бензина на поверхности луж. Они говорили о страшных вещах, которых мне, слава богу, удалось избежать, сидя в подвале. На улицах беспорядочно застыли машины, одна перевернулась на ступенях библиотеки, другие были навалены в кучу друг на друга, и так до самого горизонта. Среди этого хаоса лежал на боку бронированный автомобиль. Я представил себе водителей, крутящих руль, чтобы не наехать на живых или мертвых, боящихся из первых превратиться во вторых и теряющих управление сначала автомобилями, а затем и собственной жизнью.