Неживой - том 3 (СИ)

— Мда… — повторил Алекс. — Нехорошо… Генерал, потом это… Мда…

Есть над чем подумать… И он, подойдя к шахматному столику, подвинул вперед белую пешку, невольно вспоминая своё же сравнение.

Если предположить что генерала убрали из-за какой-то важной информации, — а скорее всего так и было, — информация эта касалась Петра Денисова, чей призрак приходил к Алексу на награждении в Зимнем.

Теперь этот тип в мухе, который, действуя по воле могущественного мага, — а ни ангел ни арн не могли этим магом быть по определению, — охотился за камнем, то есть он как минимум знал о его существовании, но не знал — опять же если верить безликому — что забрать осколок у хранителя силой практически невозможно. Значит что?

И вот тут то и начиналось непонятное. Выходило что во-первых: Кроме советника и подобных ему, есть ещё какой-то сильный, но не совсем осведомленный человек, — ну или не человек, — с этим пока сложно.

Во-вторых: Он каким-то образом связан с той информацией которую хотел сообщить генерал. Но тут тоже загвоздка, Алексу звонили тогда, когда тот уже умер. И это факт.

Самое разумное до чего он додумался, что те кто убил генерала не нашли искомое, и отчего-то решив что он, Алекс, может знать где оно лежит, пригласили его таким странным образом. Но он тоже ничего не нашёл, поэтому ему дали спокойно уйти. Натянуто конечно, но это единственное что хоть как-то могло опираться на логику.

Алекс ещё долго двигал фигуры то за белых, то за черных, со всех сторон обдумывая складывающуюся ситуацию, а потом вдруг в голове что-то щёлкнуло, и он, схватив первый попавшийся карандаш, принялся рисовать прямо на матовой поверхности стола.

Причем делал он это непроизвольно, как будто он, Алекс, сидит в своей черепной коробке, боясь спугнуть того кто двигает его рукой, и смотрит, словно в замедленной съёмке, на появляющиеся контуры чьего-то портрета.

Но тут, как всегда некстати, дзынькнул коммуникатор, и рука, с зажатым в ней карандашом, которая только что быстро порхала над столом, застыла над недорисованным изображением.

— И кто это у нас? — пробормотал, разглядывая получившуюся картинку Алекс.

Овал лица немного вытянут, выделяются лишь скулы, прямой с горбинкой нос, ушей не видно из-за волос, густые сросшиеся брови и пустые глазницы без зрачков. Причём явно видно что художник не просто не успел их дорисовать, он сделал это намеренно, причем даже акцентировал сильными нажатиями карандаша на контуры самой глазницы.

Зафиксировав в памяти рисунок, Алекс достал так некстати сработавший коммуникатор, и сфотографировав своё творение, полностью его отключил.

Затем сел перед столом, взял в руки карандаш и попытался вызвать то ощущение после которого проявился неожиданный талант.

Какое-то время ничего не происходило, хотя он чувствовал что делает всё правильно, но когда Алекс решил было бросить это занятие, рука сама собой задвигалась в рисовальном танце.

Вот только теперь это был не портрет, на столе вырисовалось нечто иное. И князь, понимая что если будет смотреть то обязательно собьётся, медленно, так чтобы не спугнуть художника, закрыл глаза.

Но только он это сделал, — так показалось, — как рука остановилась, а карандаш просто упал на пол.

И когда заранее расстроившийся, он открыл глаза, то от изумления не смог произнести ни слова. Весь стол, от края до края, оказался полностью изрисован разнообразными картинками. Здесь были и портреты, и какие-то батальные сцены, и просто группы людей, здания, роботы, машины, вообщем всего понемногу.

Тут же схватившись за коммуникатор он вновь включил его, и тщательно, словно прилежный ученик, переснял все рисунки.

Когда он закончил это дело, а изображений оказалось около двадцати, — то обратил внимание что за окном светло, и судя по солнцу уже даже не утро.

Десять тридцать пять. — посмотрел он на часы коммуникатора. — Выходит рисовал я почти шесть часов, а чувствую себя так, будто хорошо отдохнул. — Весело…

* * *

Спать он естественно не стал, не до того было, и только он сел колдовать над рисунками — а то что это привет от бывшего хозяина тела, Алекс понял сразу, — ему позвонил Антон, сообщив что в Левашово сел их борт, но куда-то пропал Александр Васильевич, и из-за этого у них проблемы.

Из его сбивчивого рассказа Алекс понял что сотрудники имперской СБ встретили летчиков на аэродроме и собирались забрать к себе для допросов.

Недолго думая Алекс переоделся, а так как полковничьей формы у него ещё не было, как впрочем и удостоверения, он облачился в строгого кроя черный костюм и нацепив на лацкан знак принадлежности к фельдъегерской службе, сам сел за руль своего бегемота.

«Они увозят нас по невской трассе, но точно не в Питер. Пара микроавтобусов и две машины охраны.» — пришло сообщение от Антона прежде чем его коммуникатор исчез из сети.