Нежна и опасна

— Так это гасиенда?! — расхохотался Кирилл. — А где тут рабыня Изаура? Помню, мне было шесть лет, когда я по уши в нее влюбился. Мечтал поскорей вырасти, поехать в Бразилию и выкупить ее из рабства. Даже деньги копил!

— О да! — воскликнула Маша, скидывая босоножки. — Ты всегда был добрым мальчиком, спасающим девочек из беды.

— Заткнись, Кирилл, ты не в Бразилии, — беззлобно сказал Молчанов, внося чемоданы в гостиную. — Мы с Машей торопились и попросили Светлану подыскать нам дом на первое время.

— Маму?! Нашли кого просить! Ты что, не знаешь вкусов своей тещи? Как можно было поручить ей такое важное дело? Она выбрала самый помпезный дом во всей Калифорнии. Это даже не гасиенда-стайл, а…

— Мексикано-наркобароно-стайл, — промолвил подошедший Олег.

Мы все расхохотались. Маша взяла меня за руку и провела в гостиную, где над обеденным столом висела гигантская люстра с канделябрами, а добротная мебель из кожи и малинового бархата так и манила в свои объятия. Изумительной красоты мозаика на полу и картины в золоченых рамах дополняли оригинальный интерьер. Если так жили мексиканские наркобароны, то они понимали толк в роскоши.

— Мне здесь нравится, — сказала я.

— Мне тоже! И маме нравится. А мужчины ничего не понимают в современном дизайне. — Она потащила меня дальше, сквозь раздвижные двери во внутренний дворик. — Здесь бассейн, здесь зона барбекю, а там в отдельном домике — небольшой тренажерный зал. А здесь вход в вашу спальню — можно зайти прямо из патио, а можно из гостиной. Ванная комната у вас тоже своя.

Спаленка была крошечной, метров десять. В ней помещались только кровать с резной спинкой, тумбочка с керамической лампой и старомодный платяной шкаф. Пахло свежим бельем и цветами с улицы. Щебетали птицы — те самые, которых я слышала по скайпу.

— Спасибо, тут уютно, — сказала я. — А ваша комната где? На втором этаже?

— О нет, это в Питере я люблю пентхаусы, а в Лос-Анджелесе предпочитаю одноэтажные дома.

— Почему?

— Боюсь землетрясений. Тут все боятся землетрясений, поэтому почти весь город одноэтажный. А наша спальня — за этой стенкой, — она постучала над изголовьем кровати. Раздался полый звук, словно она стучала по картону. — А за этой стеной — еще одна спальня, я там Голубева поселю. Но если он будет храпеть — выгоню в тренажерку, пусть спит на полу!

Я присела на кровать и подумала, что примыкающие спальни и картонные стены, — не самое удачное сочетание. Но, с другой стороны, мы ведь теперь брат и сестра. Нам нечего стесняться и нечего скрывать друг от друга.

37. Колхоз

Как ни уговаривали нас Маша, Молчанов и Олег, мы с Кириллом после душа рухнули спать — хотя бы на три часика. Но проспали, конечно, дольше. Проснулись, когда солнце светило в комнату с другой стороны. Неплотно задернутые шторы качались от сквозняка и распахивались на месте проема. Дверь в гостиную тоже была закрыта не полностью. Мы лежали практически на виду. Любой желающий мог подсмотреть, как мы спим. Эта мысль неожиданно согрела меня, растрогала и подарила ощущение семьи. Хорошо было лежать в доме людей, которые приняли тебя в круг друзей, доверились и посчитали своей.

До этого у меня был один дедушка, а сейчас я словно нашла свою семью — большую и дружную. Я любила их всех — Кирилла, Машу, Молчанова и даже Олега. Я принимала их заботу и хотела заботиться о них в ответ. Единственная проблема состояла в том, что я испытывала к Молчанову непозволительные для названной сестры чувства, но я верила, что они пройдут. Надо лишь немного потерпеть и постараться не совершать импульсивных поступков. Это не так уж сложно.

Все забудется, Молчанов прав. Вот это волшебное ощущение тепла и близости с другими людьми стоило того, чтобы выбросить из головы похотливые мыслишки и не портить никому жизнь.

В патио кто-то был. Я слышала негромкие голоса — кажется, Маша разговаривала с Молчановым, — и чувствовала запах сигаретного дыма. Значит, и Олег с ними — только он курит постоянно. Птичий гомон заглушал человеческую речь, я спросонья ловила отдельные реплики:

— Да, в Таллине купил, в той самой кондитерской…

— Ты выбрал ресторан? Я в японский не пойду, меня тошнит от сырой рыбы…

— Надо Аню спросить, куда она хочет…

— Кирилл вряд ли согласится поехать в Диснейленд, он еще с прошлого раза не оклемался…

— Так десять лет прошло! Давно пора забыть этих несчастных клоунов…

Я повернулась к Кириллу и погладила по бородатой щеке. Он что-то промычал, но глаз не открыл.

— Кирилл, просыпайся. Уже, наверное, вечер.

— Еще немного.

— А что за клоуны были в Диснейленде?

Он все же открыл глаза:

— А кто тебе рассказал?

— Никто, я подслушала. — Я хихикнула: — Ты что, боишься Микки Мауса?

— Блин, — он потер лицо ладонью, — я никого не боюсь. Я был накурен, это же Лос-Анджелес, тут полно марихуаны, а мать потащила меня в Диснейленд. Вот зачем человеку Диснейленд в восемнадцать лет? Раньше надо было. Но ей хотелось поиграть в мамочку. В итоге я объелся сладкой ваты и меня стошнило на какую-то мышку или собачку. С тех пор все думают, что я боюсь клоунов.