Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)

— И что? — не удивилась Хельви. — Синий лев, как синий лев. Даже не особенно крупный, судя по отпечаткам.

— Он об меня потерся! — не выдержал Харвей. — Это дикость!

— Он ласкался. — улыбнулась королева. — Синие львы очень дружелюбны.

— Да черт возьми! — сорвался ее спутник, но не успел закончить фразу, потому что увидел в небе над головой Хельви целую стаю больших птиц, которые при ближайшем рассмотрении оказались грифонами с ярким золотым отливом шерсти и перьев на крыльях. — Смотри! Смотри!

— Они перелетают на южный склон. — ответила королева. — Там гораздо теплее из-за отсутствия ветра. А то вон как их бедных сдувает!

Действительно, сильные порывы ураганного ветра со снегом буквально швыряли грифонов в сторону от взятого ими маршрута.

— Едем, наконец. — Хельви вскочила в седло. — Надеюсь, ты не устроишь еще пары немых сцен при встрече с единорогами? — она хлыстиком указала вниз.

Харвей проследил за направлением руки королевы и остолбенел. Совсем близко в ущелье между горами, которое они недавно покинули, на узком, свободном от снега плато паслись белые существа, издали напоминавшие лошадей. Только их тонкие витые рога, ослепительно поблескивавшие на солнце, отличали этих изящных созданий от Пенки.

Конь королевы явно почувствовал сородичей, громко заржал, и снизу ему ответили призывным ржанием. Подавшись вперед, Пенка едва не сорвался с дороги, и Хельви пришлось резко натянуть поводья.

— Куда! — прикрикнула она. — Нет, милый, тебе нельзя! Окажись ты среди единорогов, и они тебя затопчут. — женщина с жалостью потрепала жеребца по шее. — Извини, но я ничем не могу помочь. Единороги пугливы и не любят чужаков.

— Хельви, — окликнул ее лорд, — Хельви.

Королева обернулась не сразу.

— Хельви, но грифоны, единороги, синие львы… это ведь выдумки.

— Ты думаешь, у людей хватило бы воображения? — рассмеялась она. — Хотя, впрочем, ты прав. — Хельви пустила Пенку рядом с жеребцом Харвея. — Все на свете выдумка: и я, и ты, и горы, и единороги — выдумка Всевышнего. Так почему цветение дерева по весне тебя удивляет меньше, чем синий лев? Разве появление листьев после того, как ствол на целых полгода умер, не большее чудо, чем окрас шерсти?

— Не знаю. — пожал плечами Деми. — Но согласись: деревья цветут везде, а синие львы встречаются только тут. И это странно.

— Скорее грустно. — кивнула женщина. — Бог оставляет нам все меньше чудес. Я рада, что ты еще можешь их видеть. Это вселяет надежду, что ты увидишь и Монтаньяр. Он открывается не для многих.

— Я тебя плохо понимаю. — покачал головой Харвей. — Разве не все, попав сюда, видят то же, что и мы?

— Нет, конечно. — покачала головой королева. — А то бы тут было полно охотников. Но, — она снова потянула Пенку прочь от края пропасти, — для большинства здесь просто холодная каменистая дорога в гору и больше ничего.

— А почему мы?..

— Почему мы видим? — Хельви пожала плечами. — Не знаю. Видим и все. Нам дано — другим нет. Все сальвы такие.

— Это связано с нашей кровью? — допытывался герцог.

— А ты не замечал, какие мы странные? — вопросом на вопрос ответила королева. — Как нам тяжело в окружающем мире?

Деми должен был согласиться. Его народ, как и все сальвские племена, был зыбок и неустойчив, легко переходил от радости к горю, от труда к унынию. Видел и слышал то, чего не видели другие и тяготился повседневными заботами. Окружающие народы считали сальвов ленивыми и склонными к фантазиям. Завидовали разве что их интуиции.

— Знаешь, как беотийцы во время войны распознавали настоящих сальвов среди пленных? — спросила Хельви.

Деми покачал головой.

— Заставляли пройти по доске над воткнутыми внизу пиками. Не сорвался — значит сальв. На ветку его, высоко и коротко.

Лорд с трудом сглотнул.

— За что они нас так ненавидят? — спросил он. — Ведь даже если не убивают, то все равно не дают жить рядом.

— Просто это не наш мир. — спокойно отозвалась королева. — Наш ушел безвозвратно, вместе с синими львами и белыми единорогами, а мы, — она печально улыбнулась, — чуть припозднились на пороге, наверное, потому что слишком любили жизнь и даже не заметили, как грубо она меняет свои очертания.

Лорд долго молчал.

— Значит мы уйдем? — наконец спросил он.

Хельви покачала головой.

— Мы нет. Мы уже нет. Те, кто был до нас, ушли — древние сальвы с чистой кровью, знавшие мир в дни его детства. А мы, — женщина помедлила, — другие. Сколько войн прошло? Норлунги, беотийцы, фаррадские всадники — все они по сравнению с нашими предками варвары. Они принесли на кончиках своих копей новый мир и щедро поделились с нами своей дикой кровью. Без нее мы бы уже погибли.

— По-твоему это хорошо или плохо? — не понял Харвей.