Нежная ложь

Это было почти так, как будто я направлялась навстречу собственной гибели, но мне все равно нужно было настоять на своем. Добравшись до единственной закрытой двери на втором этаже, я постучала в нее, прежде чем открыть.

— Вот что я сделала не так. — сердито сказала она. — Я не постучала.

— Эмме, мне жаль. Прости меня. — сказала я, входя в комнату. — Я знаю, что простое извинение ничего не изменит, мне нужно чтобы ты это знала.

Казалось, она не могла заставить себя посмотреть на меня. Она стояла спиной ко мне, глядя в окно на потрясающий вид.

— Эм, пожалуйста.

Медленно она обернулась, и я увидел ярость в ее глазах.

— Я говорила тебе не делать этого с ним.

— Я знаю, и я была глупой. Я позволила своим страстям встать на первое место, и это было так неправильно. — сказала я. — Мне жаль. Мне действительно жаль.

Она вздохнула.

— Мне тоже. Мне не следовало называть тебя шлюхой.

— Я чувствовала себя такой в тот момент.

— Я не в порядке из-за того, что ты солгала мне, и из-за того, что ты сделала то, чего, по твоим словам, не сделала бы, но я не могу полностью сердиться на тебя.

— Почему это?

— Ты была права, когда сказала мне, что Майло никуда не годится, и ты была права, сказав моему отцу, хотя в то время я не знала, что ты с ним трахаешься.

Я вздрогнула от этого заявления. Это прозвучало так грубо, когда она это сказала.

— Извини. — сказала она. — Я… черт… это было всего несколько раз?

Я вспомнила, сколько раз мы занимались этим за те несколько недель, что ее не было. Я не хотела ей отвечать. Она должна была знать, что это было больше, чем несколько раз.

— Ладно, мерзость. — сказала она, присаживаясь на край кровати. — Я не могу думать о тебе и твоей необузданности с моим отцом.

— И я понимаю это, я даже не хотела, чтобы ты знала, и после первого раза я поклялась, что больше не буду этого делать, но…я сделала.

— Послушай. — вздохнула она. — Я знаю тебя, я знаю, что ты трахаешься просто для того, чтобы чувствовать себя лучше, и я знаю, что мой папа — гончий пес. Но я не могу представить вас с ним вместе. Я просто не могу.

Мое сердце замерло в груди. Я знал, что последует, еще до того, как она это сказала.

— Мне нужно, чтобы ты пообещала больше с ним не встречаться.

И вот так просто она выпустила огненную стрелу мне в грудь. Мне было больно думать о том, что в моей жизни, в моей постели не будет Эша, но еще больнее было бы потерять Эм.

— Хорошо, я не буду.

— Правда?

— Эмме, я не могу потерять тебя как друга. — сказала я. — Если ты не хочешь, чтобы я с ним больше виделась, конечно, я не буду.

Казалось, она не хотела мне доверять, но она оставила это и встала.

— Пойдем, мама готовит обед.

Мое сердце разбивалось на миллион кусочков, но ради Эмме я могу съесть бутерброд.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ЭШ

ТРИ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

В доме было тихо, когда Лотти и Эмме уехали. Когда Эмме вернулась из Денвера, она предупредила меня о том, что они с Лотти будут переезжать в квартиру вместе. Удивление было очевидным, когда она объяснила мне, что простила Лотти и меня, но она знала, что Лотти больше не может здесь жить.

Мне пришлось взять отгул на работе, о чем я раньше даже не помышляла, просто потому, что не хотел вставать с постели. Я оглядел дом и увидел беспорядок, который появился с тех пор, как они уехали. Я больше не находил покоя в уборке, мне ничего не хотелось делать, кроме как сидеть в своей постели и смотреть специальные выпуски Stand up на Netflix.

Но я не смеялся, как раньше. У меня даже возникло искушение позвонить ей и попросить приехать незаметно, хотя бы просто поговорить, но я знал, что она этого не сделает. На самом деле, мои звонки поступали прямо на голосовую почту. Я, должно быть, оставил ей по меньшей мере тридцать сообщений за последние пару недель, и все остались без ответа.

Мне хотелось пробить кулаком стену. Почему это было так чертовски тяжело? Почему я чувствовал себя так, словно все мои внутренние органы сжали в тисках? Входная дверь открылась, и я услышал, как Эмме окликает меня. Я вышел из-за угла, чтобы поприветствовать ее.

— Эмме. — сказал я, нацепив на лицо улыбку. — Рад тебя видеть.

— У тебя найдется пара минут? — она спросила меня.

— Конечно, присядем в столовой.

Мы никогда не пользовались этой комнатой, потому что обычно там были только я и она. Только когда я открыл двери, я вспомнил, что именно здесь я провел большую часть первой недели в одиночестве, заказывая пиццу и китайскую кухню.

— Папа? — спросила она, оглядывая беспорядок. — У тебя была вечеринка?

— Э-э, нет. — сказал я. — Прости, малыш, я забыл прибраться.

Она развернулась ко мне лицом, склонив голову набок и изучая меня взглядом.

— Ты забыл прибраться? Парень, который убирает в ту же секунду, как покончит с обедом?

— Я был занят, так что подай на меня в суд. — сказал я, внезапно устав от этого разговора.

— Пойдем поговорим на улице. Папа…

Я уже начал уходить, когда она запротестовала, но я почувствовал замешательство в ее голосе. Я сам был сбит с толку. Я понятия не имел, почему я так себя вел. Я никогда не вел себя так после ухода женщины. Когда-либо.