Нежная мятежница

Рослин хмыкнула. От этого грудного звука голова Энтони закружилась, он в одно мгновение сорвал с себя брюки и уже бросился было к ней, как вдруг увидел, что она все еще не разута и в чулках. Заниматься любовью в таком виде он считал не совсем приличным для порядочной женщины, а потому поспешил избавиться от этих препятствий. И тут из башмачка Рослин выпал блестящий кортик.

Энтони восхищенно улыбнулся. Она полна неожиданностей. Его маленькая шотландка! С такой не соскучишься. Иметь такую жену — значит не только обеспечить себе сказочное наслаждение, но и весьма интересную жизнь. Если до этого у него были еще какие-то сомнения в необходимости жениться на ней, то теперь и они исчезли.

— И ты правда знаешь, как пользоваться этой штукой? — спросил он, взвешивая кортик на ладони.

— Представь себе. Более того, я уже применила его по назначению, когда наймиты Джорди пытались похитить меня прямо на улице.

— О Джорди с его наймитами, моя сладкая, после сегодняшней нашей встречи можешь не беспокоиться, — твердо сказал Энтони, отбрасывая оружие в сторону.

Рослин весьма сомневалась в справедливости этих слов, но предпочла промолчать. Зачем говорить и спорить? Сама она знает наверняка, что на самом деле ни одна из ее проблем не разрешилась. Энтони как был, так и остался мужчиной того сорта, который не подходит для брака, как бы она ни желала обратного. Любовник он непревзойденный. Это да. Но только в этом качестве она и должна воспринимать его. Так она воспринимает его и сейчас. К чему оберегать свою невинность, коль все последние события доказывают, что брак ее будет не более чем коммерческой сделкой.

Думы о завтрашнем дне, предстоящих решениях, да и обо всем прочем улетучились уже через мгновение. Руки Энтони вновь заскользили по ее ногам, раздвинули их, и поцелуй обжег бедро у самого паха. Губы продолжили движение. И вот уже язык, оставив влажный теплый след на животе, погрузился в углубление пупка, то вдавливая, то отпуская кожу. Горячая волна прокатилась до самых кончиков ее пальцев. Рослин затрепетала всем телом. Она обхватила руками его голову, силясь притянуть его для поцелуя. Но он продолжал действовать по своему разумению, вновь занявшись ее грудью. И как! И без того вышедшие уже из-под контроля страсти и вовсе лишили ее рассудка. Спина девушки выгнулась, живот вибрировал. Упереться им в его грудь казалось ей сейчас страшно необходимым. Чего она жаждет, Рослин, конечно, не представляла, но инстинктивно ощущала, что должно произойти еще что-то, то, к чему рвется бушующее у нее в груди пламя.

Это была уже непреодолимая, неистовая тяга к мужчине. Но Энтони вдруг замер. И лишь убедившись, что продолжает владеть своими чувствами, он ответил на ее призыв. Теперь быстрые и горячие поцелуи проделывали тропинку к ее уху. О, воздействие этой ласки было необычайно сильным! Рослин вскинулась всем телом, чуть не сбросив Энтони. Она затрепетала, испытывая странное, незнакомое желание нанизать себя на него.

Если вся плоть Рослин была распалена сейчас вожделением, то в греховной части и вовсе бушевало адское пламя. Когда нечто впервые прикоснулось к нему, тело ее начало действовать как бы само по себе, ища чего-то страшно необходимого для этой своей греховной части. И это удалось. Рослин почувствовала, как нечто входит в нее, заполняя образовавшуюся вдруг мучительную пустоту. Ощущение сбывающихся желаний заставило рвануться навстречу. Она обвила Энтони ногами, ликуя оттого, что наконец может хоть как-то влиять на происходящее. Больше уж она его от себя не отпустит! А давление чего-то входящего в нее нарастало и нарастало, усиливалось, пока вдруг не исчезло после подобия какого-то хлопка у нее внутри, уступив место новому неистовому наслаждению. Спало и мучившее ее напряжение, хотя не до конца.

А Энтони вновь целовал ее горячо, с такой же ненасытной страстью, которая бушевала и в ней самой. Руки его железными оковами сдерживали ее, ограничивая движения. Сам он, однако, двигаться не переставал, и эти совершаемые им движения вызывали в ней жгучую потребность ответить. Обострившиеся до предела чувства кипели в Рослин, рвались наружу и наконец будто взорвались, бросив ее в блаженное забытье. То, что через мгновение на нее бессильно упал и опустошенный Энтони, она уже не поняла.