Нежная (СИ)

"Потому что мне нечего надеть на них, и причёску делать я не умею, а выглядеть как чуча не хочу."

Я молчала и жевала, ВэВэ повторил настойчивее:

– Аня, приём!

– Что?

– У тебя какие-то проблемы с клубами?

– Я была там один раз, мне не понравилось.

– А, я вспомнил. Ну да, – он рассмеялся, потом поймал мой весьма неодобрительный взгляд и резко стал весь серьёзный, сказал шёпотом: – Кушай, не отвлекайся. Я салат не солил, дать соль?

– Давай.

Он протянул мне соль двумя руками, как самурайский меч, я посолила салат и спросила чуть доброжелательнее:

– Ещё есть вопросы по работе?

– Нет, это всё, можешь расслабиться.

– Рано расслабляться, сейчас все звонить начнут. Они мне и так с утра звонили, – я взяла телефон, проверила пропущенные – так и есть, мне пытался дозвониться весь офис, "Вирус" и типография, а я всех добавила в игнор вчера. Я показала экран ВэВэ, он оценил количество входящих, присвистнул и сказал с недоверчивым восхищением:

– Как тебе это удаётся?

– Я этим каждый день занимаюсь. И сейчас ощущение, что я на работе, прямо конфету хочу из той вазы на кухне.

– Тогда не удивительно, что ты постоянно до полуночи в офисе сидишь, а план сделать не можешь.

Я поморщилась:

– Я делаю свой план, всегда.

– Ночью? Потому что днём ты на телефоне и у стажёров?

– Я не против заниматься только моей работой, но проблема в том, что если я перестану делать вот это всё, то кто тогда будет это делать?

Я посмотрела на ВэВэ, он отвёл глаза, я стала яростно мешать салат и перечислять варианты:

– Секретарь? У неё хватает своей работы, и она туповата для таких вещей, её очевидно не по навыкам нанимали.

– Уволить? – шутливо предложил ВэВэ, я посмотрела на него с неодобрением, шутки на такие серьёзные темы мне не нравились, для него это бумажку подписать, а для человека это может быть вопрос выживания, вообще не повод для шуток.

– Её работу тоже кто-то должен делать. Я лично не смогла бы улыбаться и кофе носить всяким жлобам, которые думают, что если они нам платят, то они тут хозяева. Причём, чем меньше рекламный бюджет, тем больше у них запросы и наглость, я не знаю, как она их выдерживает.

ВэВэ молчал, я хрустела салатом, потом он предложил ещё один вариант:

– Менеджер?

Я качнула головой:

– Она решает вопросы с клиентами, у неё поток звонков бешеный, она с коллегами почти не разговаривает за весь день, только здоровается, и то зачастую ручкой машет, когда они приходят, у неё в это время уже телефон возле уха. Помнишь, как мы семнадцать раз восьмиметровую растяжку переделывали?

Он мрачно рассмеялся, кивнул:

– Жёсткий был заказчик.

– Это не заказчик жёсткий, это у нас дизайнерша была дура, которая трубку схватила вместо менеджера. Я рада, что она уволилась. Заказчик не обязан разбираться в нашей работе, это мы обязаны ему помочь, направить, задать нужные вопросы и не нагружать его деталями, которые ему не нужны, потому что если ему это вывалить, он начнёт совать туда нос и лезть со своим дилетантским мнением, и мешать нам. Если бы она изначально сказала, что переговоры ведём мы, то не было бы этого испорченного телефона – заказчик получает макет, пытается его открыть, у него не получается, он нам звонит, ищет программу, час её устанавливает, открывает файл и начинается – а зачем там эти линии, а точно они не будут видны на печати, а для чего они, а если что-то пойдёт не так, то кто будет за это платить, а давайте переделаем с запасом, лучше потом обрежем, лишь бы точно всё поместилось. И мы переделываем сидим, а типография ждёт макет, пока мы с заказчиком туда-сюда этот огромный файл передаём. Не может с заказчиками общаться кто угодно, это должен делать специалист, как и сглаживать конфликты внутри производства, это должен делать кто-то, кто разбирается и в производстве, и в конфликтах. А у нас нет такого человека.

ВэВэ молчал и смотрел на меня с загадочной улыбкой, я продолжила:

– Миша мог бы, парни с ним общаются, переписываются, просят помочь, если надо, но он в офисе не сидит, он прибегает, быстро вопросы решает и убегает, стоять над стажёром с учебником и тыкать пальцем в его монитор у него нет времени. И с девочками он почти не общается, потому что они начинают на него вешаться и слать котов, как только получают его номер, он сам от этой практики отказался и держит с ними дистанцию. А общаться надо, у нас девочек больше половины, и все должны друг другу помогать, чтобы всё работало эффективно. Если не подходить к каждому и не узнавать, как ему в целом всё, то кто-то будет надрываться, а кто-то будет пинать балду...

Меня прервал засветившийся на столе телефон, я прочитала имя – Катя, и взяла трубку:

– Алло?

– Привет. Ты заболела?

– Да, я не приду сегодня, извини. Как ты там, держишься?

– Потихоньку. Спасибо за булочку, кстати.

– Пожалуйста. Я подозревала, что ты не пойдёшь на обед.

– Да какой обед, ты что, ты бы видела мой план, он на экране не помещается, прокручивать надо.

– Попроси девочек помочь, только в личке.

– Да ну, они не обязаны.