Нежная (СИ)

– Мы: молодая пара без вредных привычек, без детей, без домашних животных, оба работаем, оба русские, оба местные. Нам отдадут хорошую квартиру, если мы просто придём её смотреть и убедим хозяина в нашей адекватности. А проверять, как мы там живём, уже никто не будет. Как тебе идея?

Я сидела в ступоре, с недонесённой до рта ложкой, а в моём воображении медленно шёл по коридору мой офигенный директор в шлёпанцах и полотенце, весь такой "«V» значит Великий", весь такой "сделай мне кофе и попробуй моё мороженое", в солнечных лучах, делающих его волосы рыжими и глаза зелёными.

"Зазеркалье. Господи, не будите меня."

– Аня, приём! – он рассмеялся и потряс меня за локоть, заставив уронить мороженое с ложки обратно в тарелку, я проследила за этим падением, положила ложку и взяла кофе, сделала глоток. ВэВэ посмотрел на меня и сказал:

– Ну, что думаешь?

Я приподняла стакан и показала ему свой кофе, хриплым шёпотом сообщая:

– Это моя третья чашка кофе за сегодня.

– И?

– Это мой верх смелости и авантюризма.

Он рассмеялся ещё веселее, изобразил понимающий и сочувственный вид, кивнул:

– Ну ты подумай, посоветуйся там с сестрой, с собаками, с рыбками, завтра поговорим об этом ещё раз. Ешь давай, а то растает.

Я кивнула и взялась за мороженое, сделала ещё глоток кофе.

"Вкусно. Интересно, если бы это была не третья чашка за сегодня, было бы так же вкусно?"

Я не могла себе ответить на этот вопрос, и не особенно хотела в этом копаться – мне было слишком хорошо, так невероятно хорошо, что меня мучили смутные подозрения, что я за это счастье скоро расплачусь, очень и очень дорого, судьба не дарит подарки просто так.

Я оказалась права.

Мы допили кофе, ВэВэ расплатился за нас обоих, в ответ на мою попытку достать кошелёк попросив его не позорить, а принять это как плату за сверхурочные. Потом он отвёз меня домой, высадил у подъезда, напомнив о том, чтобы я подумала на досуге над его предложением, пожелал спокойной ночи и уехал. И зазеркалье кончилось.

На часах было давно за полночь, я чувствовала себя Золушкой после бала, которой дали на минуточку почувствовать себя принцессой, а потом вернули всё как было. На пороге меня встретила моя тыква, в лице мамы с Антошей на руках, и риторический вопрос на тему того, не думаю ли я, что неправильно живу.

Я выслушивала её молча, изо всех сил абстрагируясь и отгораживаясь от реальности, которая мне не нравилась, вспоминала аргументы, которые применяла в таких ситуациях Карина, но мне они не подходили – она была с дипломом, с мужем и с хорошей работой, а у меня не было ничего, я вообще не имела права открывать рот с моей биографией. И я молчала. Потом из кухни вышел папа и спросил, кто это меня подвозил на джипе. Я понятия не имела, что это за машина, но судя по тому, на какой уровень громкости вышел мамин крик, меня на такой машине мог подвозить только клиент, которому я оказывала интимные услуги, никаким другим способом я не познакомлюсь с человеком на такой машине.

Я попыталась оправдаться, сказав, что это мой начальник, который был мне благодарен за то, что я сегодня работала сверхурочно, подменяя заболевшую сотрудницу, но это было ошибкой – если до этого момента мама верила, что я на работе работаю, то теперь оказалось, что она всегда знала, что меня туда приняли исключительно через постель, потому что как иначе я могла попасть в такую хорошую фирму без диплома.

"Надо просто молчать. Вообще всегда, пусть говорит что хочет."

У неё как будто был баллон под давлением где-то внутри, и ей просто надо было сбросить напряжение, я каким-то внутренним чутьём ощущала, что моё поведение на это вообще никак не влияет, я в этом не виновата. Но мне всё равно было страшно – она нависала надо мной башней, и с такой лёгкостью держала на руках Антошу, что я понимала, что меня она точно так же поднимет над головой и пополам переломит, если захочет. Она меня ещё ни разу всерьёз не била, но я видела, как она била Карину, у неё остался синяк как у боксёра, на половину лица, а Карина гораздо крепче меня.

"Если она ударит меня, я вообще не встану."

Внутри творилось такое, что я совсем забыла о том, что ангельские таблетки кончились, и успокаивала себя мыслью, что когда у мамы закончится воздух в её баллоне, я пойду в свою комнату и выпью таблеточку, потом сделаю себе чай и буду читать, пока не усну. Но когда она меня отпустила, я зашла к себе, открыла сумку и нашла там пустую упаковку, чуть не разрыдавшись от этого. Я не могла без них.