Нежная спираль

Вероятно, дело было в конце мая или начале июня, не помню точно, во всяком случае весной, по небу плыли вереницы облаков, тянулись на юг. Я стал тогда свидетелем одного незначительного случая, о котором не намеревался рассказывать кому бы то ни было и долго хранил его про себя. Со мной и раньше бывало, что я долго хранил, как нечто дорогое, воспоминание о каком-нибудь совершенно незначительном эпизоде, но именно эти незначительные эпизоды иной раз, как ни странно, совершенно по-особому волнуют сердце и занимают воображение. Так, например, на прошлой неделе по дороге к обсерватории я увидел упавшую на спину букашку — то ли жука, то ли что-то похожее на жука. Наполовину раздавленная, букашка продолжала дергать лапками. На нее яростно нападала оса. Оса в страшном возбуждении кружила над ней и впивалась в нее с таким ожесточением, будто не присасывались к ее ранам, а рвала ее на части. С тех пор мое сознание много раз воскрешало эту картину, и я начинаю подозревать, что голова моя настолько опустела, что в ней не осталось ничего, кроме упавшей на спину букашки и налетающей на нее свирепой осы!

Но потихоньку-полегоньку мысль отодвигает эту картину на задний план, окутывает ее дымом или туманом, и я снова вижу плывущие на юг вереницы облаков. Я снова в парке, в воздухе жужжат пчелы, разносится птичий гомон и шум падающей воды. Этот шум производят бронзовые лягушки — они уселись кружком в центре пруда с лилиями и непрерывно выталкивают из себя водяные струи. Над головами их кружит стрекоза, застывает в воздухе, ждет, не появится ли рядом со струями или над белыми цветами лилий какая мошка, тут же атакует ее, исчезает, а вскоре я снова вижу ее над мокрыми спинами бронзовых лягушек. Здесь редко встретишь стрекозу, откуда только взялась она в софийском парке?.. Я не останавливаюсь у пруда, иду дальше своей дорогой. Смотрю — среди деревьев бродят по траве трое ребятишек, две девочки и мальчик, он самый младший. У старшей девочки в руках плетеная корзинка, прикрытая сверху серой тряпкой. Я вижу детей только со спины. Они медленно бредут по траве, то сходятся, то снова расходятся и смотрят себе под ноги. Больше всего они напоминают грибников, грибники вот так же бредут, когда собирают грибы. Но здесь, в Парке свободы, грибов нет. Я подумал, что дети потеряли что-то и теперь ищут.

Однако долго искать им не пришлось, потому что с противоположной стороны послышался предупредительный свист и далеко не ласковый мужской голос: „Вы что траву топчете, разбойники? Не видите, всюду вон какими буквами написано, что по траве ходить воспрещается? Или вам это не указ?“ Дети повернули и между деревьями направились ко мне. Старшая девочка, с корзинкой, шла посередине, по одну сторону шла вторая девочка, по другую — спотыкался мальчонка. Одной рукой он держался за ручку корзины. Серая тряпка соскользнула и упала, старшая девочка подняла ее и снова старательно прикрыла корзинку. В это время послышался второй мужской голос, отвечавший первому: „Да здесь хоть проволочные заграждения ставь, все равно на траву полезут! Городское хулиганье, их разве словом прошибешь? Когда ни посмотришь, один разгуливает, другой собаку пустил на траве гадить, третьему приспичило мяч по траве гонять! Разве что коровы я еще здесь не видел, но если увижу, что корова пасется, тоже не удивлюсь! Да это же не парк, это прямо казино какое-то!“

Тот мужчина, который свистел в свисток и первым крикнул детям, чтоб они не топтали траву, возразил своему собеседнику, что корову сюда никто не пригонит. Скорее уж лошадь, а корову — ни за что!