Нежная стерва, или Исход великой любви

Сходка состоялась только на сороковой день после смерти Строгача, в начале мая. В ресторан Коваль приехала последней, вся в черном, как обычно. Разговор не клеился, все были напряжены, много курили, пили тоже немало, пожалуй, только Марина не особо переживала, спокойно потягивая текилу. Наконец не выдержал Мамед:

– Уважаемые, долго мяться будем? Нужно решать…

– Что решать? – произнес поднявшийся вдруг во весь рост Бурый. – И так все ясно – Наковальня вторая, ей все и забирать.

Марина опешила слегка, не ожидая поддержки с его стороны, но промолчала, пусть сначала все выскажутся, а там будет видно.

Макар глянул на нее и скривился:

– Братва, да она ж беспредельщица, ни один из нас не может в этом равняться с этой девкой. У нее руки в крови по лифчик! И она баба, как ни крути, – не по понятиям это.

– За базаром следи! – ощерился Хохол, но Марина отрицательно качнула головой, велев замолчать.

– Выйди вон! – вызверился Бурый, услышав его голос, и, когда Хохол ретировался, сказал: – А он прав, ты, пацанчик, потише бы выражался, а то и сам отведаешь. Говори – ты согласен или нет?

– Согласен, – буркнул Макар, – но пусть пообещает, что территорию делить по новой не станем.

– Не вопрос, – сказала Коваль, поняв, что наступило время и ей высказаться. – Я понимаю, уважаемые, как непросто вам всем согласиться и лечь под меня, и я ценю то, что вы пытаетесь поломать себя. Если вдруг я почувствую, что не могу вести дела, как это положено, то обещаю, что на мое место встанет один из вас, и я не буду препятствовать.

– Коваль, мы ж тебя не первый день знаем, – отозвался Ворон, – ты девка правильная, хоть и баба, – тут все дружно заржали – не был никогда Ворон оратором, что и немудрено с его пятью классами и семью коридорами. – Ну, может, чего не так сказал, извини, но только я с тобой, имей в виду.

– Спасибо. Мамед, а ты что скажешь?

Глаза Мамеда сверкнули как-то странно, он опустил их и пробормотал что-то на своем языке.

– Разучился по-русски? – насмешливо поинтересовался Бурый.

– Нет. Но я мужчина, мне вера не позволяет подчиняться женщине.

– Не проблема, – откликнулась Марина, предвидевшая такое развитие ситуации. – Ты вправе не признать меня, не платить денег в общак, но тогда я вправе выкинуть тебя из города. И я сделаю это, ты знаешь – мое слово не пустое, за ним всегда следует дело, причем конкретное. Выбирай.

– Ты еще никто, женщина, а уже угрожаешь мне? – тихо и злобно спросил Мамед, сверля ее своими чернущими глазами.

– Я не угрожаю, Мамед, а просто обрисовываю перспективу, вот и все, а ты волен выбрать, как вести себя. Я ни в коей мере не хочу обидеть тебя или ущемить твои интересы, но и наши общие дела волнуют меня.

– Я не пойду против всех, ты это не можешь не понимать. Но запомни – никогда не пытайся встать у меня на дороге, женщина! – процедил он сквозь сжатые зубы. – Вы, русские, творите такое, за что у нас жестоко карают. Ни при каких условиях я не стал бы признавать над собой бабу, но я не глуп и понимаю, что ты не зря окружила ресторан своими отморозками – если не будет потвоему, мы отсюда просто не выйдем.

– Что за ерунда? – вполне натурально удивилась Коваль. – Это всего лишь моя охрана.

– Ты что – президент, чтобы иметь такую большую охрану?

– Мамед, у меня слишком много врагов, а я планирую еще пожить, – с усмешкой сообщила она. – А если серьезно – спасибо за доверие, но мне это не под силу. Поэтому я считаю правильным, если все заберет Бурый.

Воцарилось молчание, все переваривали полученную информацию, а Мамед злобно таращил на Марину свои глазищи и что-то бормотал поазербайджански.

Собственно, на этом все и закончилось – Бурого признали.

Коваль, правда, не полегчало – муж стал трястись над ней втрое сильнее, чем до этого, постоянно контролировал, где она, с кем.

– Ты мне лучше маячок воткни куда-нибудь, – смеялась Марина, – а то звонишь, напрягаешься!

– Не смейся, девочка, ты теперь еще более уязвима, чем раньше, – не соглашался с ее настроением Егор. – Надо было держать рот на замке, сглупил я, сглупил. Но, черт возьми, детка, так приятно было бы сознавать, что женат на такой женщине и что в любую секунду могу заставить ее опуститься на колени перед простым владельцем строительной корпорации, перед коммерсом, которых ты так не любишь, дорогая! – хохотал он, утаскивая ее в спальню и там выполняя обещанное.

Марине же по-прежнему было так нереально хорошо с ним, так невыразимо сладко, что и слов подобрать она не могла.

Наступало лето, Малыш настаивал, чтобы жена поехала отдыхать, но она и слышать не желала об этом, ведь он сам не мог поехать с ней, а без него ничего не было нужно.

– Ты поедешь не одна, – начинал снова и снова убеждать жену Егор, но Марина пресекала эти разговоры на корню:

– Я же сказала, что без тебя шагу не сделаю, и прекрати изводить меня разговорами.

– А то – что? – подначивал он, прекрасно зная, что последует за этим, и никогда не бывал разочарован реакцией.