Нежная стерва, или Исход великой любви

Да еще и Бурый начал притеснять, требуя отдавать в общак долю от корпорации, что было уже выше крыши. Малыш платил Марине лично, это были ее деньги, а Марина своего еще никому и никогда не отдала. С Бурым она поговорила крупно, решительно заявила, что денег от «МБК» он не увидит. Бурый осерчал, пообещав неприятности, но Коваль только фыркнула в ответ – не боялась. Она вообще потеряла всякое чувство страха, у нее повода не было опасаться за свою жизнь, и никогда она не боялась за нее. Егора не было больше – Марину ничего не держало в этой жизни. Она устала, так устала…

Оторвавшись от бумаг, Коваль сжала пальцами переносицу и зажмурилась. Все, хватит на сегодня.

– Хохол, домой поехали! – Она встала, убирая в сейф документы. Хохол подал пальто, прижался на мгновение к ней, обняв, и Марина тоже ответила ему, погладив по щеке: – Ты соскучился, дорогой? – и когда он кивнул, пообещала: – Сегодня я твоя на всю ночь. Если опять не передумаешь, конечно.

Он засмеялся, подхватив на руки, хотя уже давно Марина не нуждалась в этом, сама ходила, опираясь, правда, на трость, но ходила ведь. Сегодня же ей захотелось вдруг побыть беспомощной и слабой, чтобы пожалели и на руках пронесли. И Хохол подчинился с удовольствием, вынес из офиса и сел в джип, так и держа ее на руках. Юрка понимающе хмыкнул, но то, что не так давно стали любовниками, они и не скрывали. Сидя на заднем сиденье, они целовались, подняв загородку, и только запиликавший мобильный прервал это занятие.

– Да, слушаю!

– Привет, счастье мое! – Опять, опять этот голос! У Марины перехватило дыхание, она вся затряслась и заорала:

– Ты, сволочь! Прекрати издеваться надо мной!

– Не груби, детка!

– Я не детка! – Она визжала и колотилась уже в истерике, и Хохол, вырвав из ее руки трубку, рявкнул в нее:

– Падла, забудь этот номер, иначе я тебя живьем зарою, сука позорная!

В трубке раздался раскатистый смех:

– Что, Хохол, дерешь мою девочку? Нравится? Я знаю, что нравится! Пользуйся пока! – и пошли гудки.

– Я отвечаю – это точно не Малыш! – решительно сказал телохранитель, убирая телефон. – Он не стал бы так говорить о тебе, он же любил тебя до одури, Коваль! Клянусь, я найду этого пародиста и оторву ему яйца! Не плачь, не надо, – уговаривал он, вытирая слезы с Марининого лица.

Этот звонок испортил настроение. Коваль так и не могла взять в толк, кто мог так жестоко, так безбожно издеваться над ней. Хохол рвал и метал, видя, как ей плохо, старался сделать все, чтобы хоть немного полегчало. Марина выпила стакан текилы и пошла в джакузи, кивнув Хохлу, чтобы присоединялся. В воде всегда становилось легче, Коваль расслаблялась и успокаивалась, и сегодня ей тоже это удалось. Хохол внес свою лепту, лаская ее тело в пузырящейся теплой воде.

– Господи, какая ты стала худая, страх просто! – сетовал он. – Малыш убил бы меня за это.

– Не надо, – попросила Марина, не открывая глаз. – Давай выбираться отсюда.

И они выбрались, оказавшись на постели в спальне, и долго занимались любовью, если можно так назвать то, что он делал с ней, распластав по кровати.

Поцеловав ее в губы, когда все закончилось, Хохол тихо спросил:

– Мне уйти? – Это был вовсе не вопрос вежливости. Марина никогда не позволяла ему спать в ее постели, он всегда уходил к себе, но сегодня Коваль вдруг стало страшно остаться одной в пустой комнате, и она отрицательно покачала головой.

– Останься, мне очень страшно… – Хохол прижал ее к себе, и Марина уснула, закрытая от своих страхов его огромным телом.

Ночи тяжелее, чем эта, Коваль не помнила с тех пор, как освободилась от Дениса Нисевича. Таких кошмаров, да еще настолько реальных, не снилось ей никогда. Она видела, как горит в машине муж, а Марина стоит рядом и наблюдает, не в силах помочь. Он зовет ее, но она не слышит, не может ответить, голоса нет. Коваль несколько раз вскакивала с постели, и Хохол прижимал ее обратно, уговаривая и укачивая, но через какое-то время все повторялось сначала. Лицо Егора во сне было настолько явным, четко различимым, глаза смотрели на Марину пристально, словно старались заглянуть в душу, и это сводило с ума.

Утром Коваль чувствовала себя совершенно разбитой, не помогал ни кофе, ни сигарета, ни даже рюмка коньяка, которую Хохол заставил выпить.

– Ты так в «дурку» загремишь, – мрачно высказался он, глядя на бледное лицо и синяки под глазами. – Нельзя ведь так.

– Женька, мне так плохо, если б ты знал! – пожаловалась Марина, закурив очередную сигарету. – На душе такой камень… и еще этот придурок, который звонит мне и разговаривает голосом Егора!

– Почему номер на мобильном не определяется?

– Заблокирован, видимо. Не дурак – понимает, что по номеру его вычислить вообще не вопрос. Надо Розану сказать, у него какой-то спец есть, может определить любой номер, даже мобильный, – она потянулась к телефонной трубке, но звонить не пришлось – Розан приехал сам.

– Очень кстати! – обрадовалась Марина. – У меня к тебе дельце одно…

– Уж не сомневаюсь! Иначе с чего бы ты так обрадовалась-то? – ухмыльнулся Серега, чмокнув ее в щеку. – Стряслось что-то?