Нежная стерва, или Исход великой любви

– Девочка моя, да никто не справился бы лучше, чем ты! Я даже сам поверил…

– Малыш, ну ты хоть не смейся! Что вы, в самом деле! И вообще – где моя честно заработанная бутылка, а? – грозно спросила Марина, и все захохотали еще громче.

– Ох, е-п-р-с-т! – выдохнул Розан. – Опять нажрешься до отключки, Коваль?! Я не лошадь, могу не дотащить! Малыш, это что-то ужасное – она пьет, как биндюжник, аж вырубается потом, с этим надо срочно как-то справиться!

Но Егор, глядя на жену с нежностью, перебил его:

– Пусть. Сегодня можно. Не думай ни о чем, детка, расслабься.

Она благодарно поцеловала его, показала Розану язык и взяла протянутую ей кем-то из строгачевских бутылку, делая глоток прямо из горла…

Все, кто видел, потом рассказывали, как из самолета Сереги Строгача на аэродроме вывалила группа слегка поддавших людей, впереди которой шел Розан, несущий на руках хохочущую и совершенно невменяемую Коваль. Она даже пела что-то, пока ее не запихали в джип, где она и отключилась благополучно.

– Обалдеть! – выдохнула Коваль утром, разглядывая в зеркале свое опухшее лицо. – Это когда ж я успела так нажраться?

Егор лежал в постели и, смеясь, наблюдал за ее попытками встать и дойти до душа.

– Ты, я смотрю, без меня совсем разбаловалась – пьешь больше мужиков, – заметил он, впрочем, совсем без упрека.

– И не говори, – простонала она и легла обратно, осознав бесполезность своих усилий. – Но теперь с этим все, дел куча, надо разгребать.

– Скажи, а почему с тобой строгачевские прилетали? – спросил Егор, обнимая жену.

– Он помог. Если бы не он, твои гниды ни за что не согласились бы.

– Строгач ничего не делает просто и даром.

– Не даром, ох, не даром! Я отдала ему казино в центре, «Бубновый туз», и два клуба на окраинах, – спокойно ответила Марина.

Егор поднялся на локте и удивленно посмотрел на нее:

– Ты что? Зачем?

– Егор, это не обсуждается, дело сделано, цена нормальная. Давай забудем, мне ведь далеко еще до паперти, в конце концов! – пошутила Коваль. – И потом, я не смогла обломать твоих дружков сама, просто времени не хватало, и на крайние меры идти не хотела, хотя морально уже была готова. Впрочем, я уверена, что они и сами пожалуются тебе на мои меры воздействия.

– Что ты опять натворила?

– Погоди – узнаешь! Я бы на месте этих козлов сделала коллективное харакири, чтобы в глаза тебе не смотреть, – зло бросила она, вновь садясь на постели и хватая с тумбочки сигареты. – Знаешь, я бы их перестреляла собственными руками, тварей. Такие компаньоны – врагов не надо! И меня еще беспредельщицей называют! Да я и мои ребята – просто Белоснежка и семь гномов! Беспредел – это когда на карте жизнь человека, а люди о кармане беспокоятся, как бы чего мимо не упало! Предатели!

– Ну, все, все, успокойся! Я разберусь, не нервничай так, ты кипишь прямо, – успокаивающе проговорил муж, поглаживая ее голую спину.

– Кстати, дорогой, тебе бы в больничку не мешало, между прочим! – вспомнила Марина, оглядывая синяки на его лице и теле.

– Ты на себя бы лучше посмотрела – по тебе уже «дурка» плачет! – Егор поймал ее руку и прижал к своей щеке. – И все равно я тебя обожаю…

Коваль засмеялась, ложась к нему под бок. В отличие от нее, Малыш вчера ухитрился принять душ, и теперь благоухал гелем «Хьюго», от запаха которого она получала огромное удовольствие. Вот и снова он дома…

Вечером пожаловали гости. Хотя, будь Маринина воля, конкретно этих она дальше ворот не пустила бы. Но сдержалась: Егор разберется сам, без ее советов.

Самсонов, Ильинский, Абаев, Ященко, Щепкин… Они вошли гуськом, когда Марина с Егором сидели в гостиной. Он смотрел телевизор, а Коваль читала книжку, поджав в кресле ноги. Когда она их увидела, у нее, как говорится, шерсть встала дыбом – а уж зашипела Марина не хуже кошки и, поднявшись, вышла из комнаты. Даже дышать одним воздухом с ними она не хотела.

Они просидели у Егора часа два, о чем-то тихо рассказывая. Марина прошла в кухню за соком и случайно услышала, как Самсонов говорит Егору:

– И вообще, Егор, будь осторожнее с этой девкой, она тебе просто мозги затрахала, ты ничего не видишь, кроме ее сексуального тела. А внутри что? Она же настоящая бандитка, беспредельщица, не выбирает способов, по трупам идет, если ей надо. Егор, как друг говорю, присмотрись к ней повнимательнее, иначе…

– Иначе – что? – входя в комнату, спросила Коваль, в упор глядя на Самсона, заметно побледневшего при ее появлении. – Сказал «а», так скажи «б», ты ж у нас друг, оказывается! Только таких друзей надо в бетон укладывать.

– Думаю, тебе не привыкать, ты не раз такое проворачивала, – огрызнулся он.

– Правильно думаешь. Как твои глаза не лопнули за это время, что ты смотришь на Егора и знаешь, как пытался кинуть его? Не меня – его!

– Шла бы ты отсюда, Наковальня! – вспылил Самсон, но спокойный голос Егора заставил его поубавить прыти:

– Ты говоришь с моей женой, Самсон!

– Извини, Малыш, я не могу спокойно говорить с бабой, у которой нет ничего святого! Она замахнулась на наших детей…