Нежная война

– Я обязательно им скажу. Просто я еще не придумала, как это сделать, – она подняла взгляд на Джеймса. – Они очень милые. Не могу поверить, что я так с ними поступаю. Думаю, ты им понравишься.

– Спасибо, – засмеялся он. – Хочешь сказать, что я – на любителя? Сначала нужно привыкнуть, да?

Она покраснела и пихнула его локтем в ребра.

– Прекратить что?

– Подшучивать надо мной.

Джеймс остановился и повернулся к Хейзел. Она поежилась от холода, и он инстинктивно потянулся к ее лицу, чтобы согреть.

«ЦЕЛУЙ ЕЕ».

Хейзел задержала дыхание. Его карие глаза были такими красивыми. Теперь он точно ее поцелует.

Но этого не произошло. Хейзел испугалась: вдруг он все еще ждет объяснений по поводу ее родителей? Поэтому она сказала:

– Мой папа всегда следит за тем, куда я хожу и с кем общаюсь, а мама боится всего на свете. Она постоянно рассказывает истории про чьих-то дочерей, которые влюбились в никудышных и опасных парней, и что произошло с ними потом.

– Никудышных и опасных, – повторил Джеймс.

Хейзел предупреждающе подняла руку.

– Нет, прекрати сейчас же, – сказала она. – Ты ведь понимаешь, что я не это имела в виду.

Он ухмыльнулся и признал, что просто ее поддразнил.

– Папа предупреждал меня и насчет солдат, – призналась Хейзел. – И… я его понимаю. Он не хочет, чтобы мне было больно.

Джеймс аккуратно провел большими пальцами по ее скулам.

– Я никогда не причиню тебе боль, Хейзел Виндикотт.

Она была готова поцеловать его сама.

– Я знаю, – прошептала девушка. – Но ведь это не зависит от тебя.

Никто из них не мог подобрать нужные слова, чтобы выразить все, что они не решались сказать.

Наконец она пробормотала что-то о холоде и упомянула поезд. Они оторвались друг от друга, дошли до станции и сели в вагон.

– В общем, – сказала Хейзел, возвращаясь к старому разговору. – Если бы я рассказала о тебе родителям, они бы настояли на встрече с тобой, начали бы приглядывать за нами, ограничивать время наших встреч. А мне было бы этого недостаточно, – она доверчиво посмотрела в его темные глаза. – У нас есть всего одна неделя. Я не хочу потратить ее впустую.

Если бы в тот момент на них не смотрела любопытная пожилая леди на другой стороне вагона, Джеймс сжал бы Хейзел в объятиях.

– Мне кажется, я могу рассказать тебе обо всем, – сказал он. – Думаю, я уже это сделал.

И правда, и ложь. Он не мог сказать ей, что чувствует на самом деле.

– Тогда почему ты еще меня не поцеловал?

Все ее тело напряглось, как будто достаточное напряжение всех мышц позволило бы ей забрать эти слова обратно. Но Джеймс вмиг позабыл про назойливую старушку, обвил руку вокруг Хейзел и притянул ее ближе.

– Не переживай, – сказал он. – Я и сам собирался тебя поцеловать.

Его лицо было в нескольких дюймах от нее. Девушка глубоко вдохнула.

И ничего не произошло.

Если он пытался убить ее, отказывая в поцелуе, то у него определенно получалось.

Хейзел попыталась казаться безразличной:

– И сам собирался, да?

Джеймс очень серьезно кивнул, но в его глазах пробежал озорной огонек.

– Я жду подходящего момента, – сказал он. – С этим нельзя торопиться.

– Вообще-то, – возразила Хейзел, – можно и поторопиться, если очень хочется.

Он был так близко, что она могла рассмотреть текстуру его кожи и начинающую пробиваться щетину. Она видела его зубы – очень симпатичные – и очаровательные ямочки, когда он улыбнулся.

– Я поцелую вас, мисс Виндикотт, если вы позволите, – сказал Джеймс. – На перроне Черинг-кросс в следующую субботу. Как раз перед моим отъездом во Францию.

Я не была в восторге от этой идеи. Терпеть не могу промедлений.

А вот Хейзел это понравилось. Она засмеялась, и при виде ее улыбки Джеймс еле удержался, чтобы не отказаться от ожидания. Он прижался к ней щекой, прямо как в тот вечер, когда они танцевали.

– Я ценю, что ты предупредил меня заранее, – сказала девушка. – У меня будет шанс нарядиться для такого события.

– Ты навсегда запомнишь этот поцелуй, – ответил он. – Я об этом позабочусь.

Хейзел засмеялась ему в ухо.

– Только не забудь об этом обещании.

– Не забуду.

Она нехотя отстранилась и посмотрела ему в глаза.

– Просто из любопытства, – поинтересовалась девушка. – Почему именно в субботу? Чтобы мы выглядели как парочки на фотографиях из газет: солдат и его возлюбленная прощаются на перроне?

Джеймс покачал головой.

– Мне нужна причина для того, чтобы прийти на вокзал. Что-то, чего я ждал бы с нетерпением.

Хейзел не поняла, что произошло в тот момент, но она почувствовала это всеми фибрами своей души. Арес, ты был тем мужчиной, что сидел в ряду за ними. Война, пытающаяся разлучить их своими холодными руками.

– К тому же, – сказал Джеймс. – Если я поцелую тебя раньше, то могу вообще не сесть в поезд.

Пытка – 25–26 ноября, 1917

Они попрощались. Это было пыткой.

Хейзел вернулась домой, где ее уже ждали родители. Это было пыткой.

Вместо того, чтобы злиться, они чувствовали себя преданными и разочарованными, что было намного хуже.

Джеймс вернулся домой и узнал, что ему пришла телеграмма.