Нежнее чем шелк

– Может, для тебя это и скучно, Генри, но мне не надо будет каждый вечер ждать звонка в дверь и гадать, кто там стоит – ты, бандит или полиция. Не сходить с ума от мыслей, где ты – связанный в каком-нибудь заброшенном подвале, в больнице или в морге. По крайней мере, бухгалтер Джон может прийти домой после трудного рабочего дня и рассказать о том, чем он занимался. – Ванесса нервно расхаживала по комнате из угла в угол. – Что я знаю о мире, в котором ты живешь? Да я и не хочу ничего знать о нем! Я хочу жить в атмосфере честности и доверия. Хочу смотреть на жизнь с оптимизмом и легким налетом идеализма. Хочу, чтобы меня окружали нормальные люди. Ты, наверное, считаешь, что я живу в нереальном мире. Возможно. Но большинство людей думает так же, как я. Оттого что в мире есть уродства, это не значит, что я должна впускать их в свой дом. Мы с тобой живем на разных планетах, и мы хотим разные вещи. Из этого ничего не получится.

Ванесса старалась не нервничать, но Генри буквально насквозь пронизывал ее взглядом, он словно поймал ее на лжи, в то время как она впервые говорила с ним правдиво.

Наконец Генри подошел к Ванессе, взял за запястья, завел ей руки за спину и не спеша поцеловал. Его губы были теплыми, уверенными и до боли знакомыми. И запах Генри был знаком Ванессе, правда, как ни смешно, к нему примешивался аромат цветочного мыла Джулии.

Ванесса отвернулась и глухо попросила:

– Не надо.

– Почему?

– Потому что так нечестно.

– Нечестно? Потому что напоминает тебе о том, что ты неравнодушна ко мне?

– Вожделение в счет не идет.

Генри снова поцеловал ее. Нежный сладкий поцелуй вызвал у Ванессы взрыв эмоций.

– Что ты чувствуешь сейчас? Вожделение? Это оно вызывало у тебя желание чувствовать меня на себе, внутри себя – старым традиционным способом, к которому ты относилась с пренебрежением? Позволь мне заниматься с тобой любовью, Ванесса. Не сегодня – я слишком слаб, могу потерять сознание в любой момент. Но, по крайней мере, не отвергай. А потом будешь решать.

– Нет, – ответила Ванесса, превозмогая себя, свою тоску и любовь. – Я не могу.

В их напряженный шепот вторгся резкий сигнал домофона. Ванесса вздрогнула. Генри даже не моргнул, продолжая держать ее руками и взглядом.

– Почему?

– Потому что…

Ванесса была в замешательстве. Он поцеловал ее – ну и что? Это всего лишь поцелуи. Они не могут изменить фактов, на них не построишь жизнь.

Домофон издал еще два нетерпеливых сигнала.

– Такси, – сказала Ванесса. – Тебе надо срочно в больницу.

– Хорошо. – Генри отпустил ее руки. – Я уезжаю, но не навсегда. Тебе нужно время? Пожалуйста. Я не отступлюсь, пока мы не дадим себе хотя бы еще один шанс.

Ванесса вышла с ним на площадку и смотрела, как Генри, ковыляет к лифту. Она правильно поступила. Вначале будет невыносимо больно, а потом, рано или поздно, она освободится от этой муки. И будет радоваться, что сумела устоять перед соблазном продолжить отношения с человеком, который во многом чужд ей.

Двери лифта начали закрываться. Ванесса отвернулась, не в силах видеть, как Генри исчезает из ее жизни, и направилась в свою квартиру. Ванесса решила, что будет звонить в больницу каждый час и справляться о здоровье Генри.

А пока ей предстояло сделать две вещи. Первое – отрепетировать, как она будет лгать на голубом глазу капитану Маклейну. И второе – подавить грызущее душу опасение, что сегодня ночью ей потребуется весь ее опыт для того, чтобы солгать себе.

11

Джулия пристроила записку на подушке, бесшумно пробралась в кухню и встала у двери. Она напряженно прислушивалась к малейшему шороху. Если Дик не спит, он может услышать, как она бродит по дому. Она поняла, что не сможет вести себя, как прежде, узнав о столь чудовищном предательстве. Вчера, когда Дик был расстроен неприятностями своего друга, она еще могла держаться, но сегодня ей было уже трудно изображать милую и заботливую женщину.

Самое лучшее – это смыться. Обставить дело так, что Дик якобы надоел ей и она уехала не попрощавшись, чтобы избежать сцен. Она остановит машину, доедет до Лондона, заберет из своей квартиры кое-какие вещи и исчезнет. Все очень просто. Такие женщины, как она, всегда приземляются на обе ноги.

Джулия осторожно повернула ручку и открыла дверь. Вот она и обрела свободу, оставив позади предательство, боль и… любовь.

Через пятнадцать минут все ее лицо было в слезах. Джулия сошла с тропинки и упала на мягкую землю. Ее тело сотрясали судорожные рыдания. Послышался звук мотора, мелькнул свет фар. Джулия затихла и в страхе вжалась в землю. Дик обнаружил, что ее нет, и пустился за ней в погоню. Она лежала тихо как мышь, слышалось только ее частое, неровное дыхание. Шум мотора стал удаляться и наконец стих.