Нежное чудовище, или Я поставлю твою волю на колени

Минут через двадцать мы спустились в просторный банкетный зал. За огромным сервированным столом сидело человек двадцать незнакомых людей. Увидев нас, они встали и захлопали в ладоши.

— С возвращением, с возвращением! — доносились до меня радостные возгласы.

Танька усадила меня по правую руку от папика и села рядом. Гости замолчали. Папик взял бокал и произнес тост:

— Дорогие мои! Сегодня я счастлив приветствовать здесь эту молодую, красивую девушку, которая отбывала срок вместе с моей любимой дочерью Таней. Мы все знаем, что такое колония: грязь, жестокость и насилие, возведенные в степень. Выжить в колонии очень трудно, особенно женщинам. Если бы не Даша, Тани не было бы сегодня вместе с нами. Эта девушка спасла моей дочери жизнь… Я хочу сказать ей свое отцовское спасибо за это и поцеловать руку. — Папик склонился надо мной и приник к моей руке. — Спасибо тебе, девочка, — сказал он.

Гости стоя выпили шампанское. Я покраснела до кончиков ушей и лишь пригубила свой бокал.

Через некоторое время я почувствовала себя немного свободнее. Гости обсуждали свои дела, лишь изредка бросая на меня приветливые взгляды, заиграла легкая музыка, папик постоянно говорил по телефону и часто выходил в коридор.

— Не обращай на него внимания, — шепнула Танька. — Вчера наших пацанов в джипе взорвали. Поэтому у папика проблемы.

— Каких пацанов?

— Из нашей группировки. Там Димыч был. Он один из старших. Папика помощник. Его особенно жалко. Остались жена и двое маленьких детей. У папика, конечно, дел прибавилось, но банкет он откладывать не стал. Тут никуда не денешься. У нас постоянно такая жизнь — то траур, то веселье. Я уже привыкла.

— Таня, а где твоя мама? — осторожно спросила я.

— Мама умерла семь лет назад. Трагически погибла.

— Извини.

— Ты давай ешь. Я знаю, как тебе есть хочется. Не стесняйся, тут все свои. В основном родственники приехали.

Музыка зазвучала громче, и в зале появились первые танцующие пары.

— Курить хочется. — Я посмотрела на Таньку и тяжело вздохнула.

— Кури, в чем проблема? — Танька протянула мне пачку сигарет с ментолом.

— Папиросу хочется покурить.

— Это сложнее. Пошли на балкон.

Мы вышли на балкон.

— Даш, а ведь мы папиросы вместе с телогрейкой выкинули, — засмеялась Танька. — В нашем доме никто папиросами не балуется. Даже не знаю, что и делать!

— Девочки, можно к вам? — раздался чей-то голос. Обернувшись, я увидела папика.

— Пап, у тебя папироски не найдется? — улыбнулась Танька.

— Папироски?! Найдется, но только с травкой.

— С травкой не надо. А обычной нет?

— Нет. А зачем?

— Дарья не может к сигаретам привыкнуть.

— Понимаю. — Папик улыбнулся и протянул мне огромную, толстую сигару: — Попробуй вот эту. Голландская.

Сделав глубокую затяжку, я закашлялась, с трудом сдержав нахлынувшие слезы.

— Очень крепкая!

— Тогда кури с ментолом. Пора отвыкать от зоны и привыкать к нормальным вещам, — сказала Танька.

— В самом деле, такая красивая девушка не будет смотреться с папироской, — поддержал ее папик.

Я достала из Танькиной пачки сигарету и помяла ее в руках.

Вскоре на балконе появился внушительных размеров мордоворот и крепко обнял Таньку за плечи.

— Танечка, девочка моя любимая, извини, что так задержался. Дела. Пойми правильно.

Танька улыбнулась и торжественно произнесла:

— Дарья, знакомься. Это моя вторая половина. Собственной персоной.

Мордоворот оглядел меня с ног до головы и протянул руку:

— Вадим.

— Даша.

Мордоворот перевел взгляд на папика и доложил:

— Папа, я все сделал, как вы сказали.

— Хорошо, давай отойдем на пару минут, и ты мне все расскажешь. — Папик взял Танькиного мужа под локоть и увел в другую комнату.

— Видишь, какой он у меня теперь шелковый. На баб даже не смотрит. Меня на руках носит.

— Танька, а как ты его любовницу убила?

— Очень просто. Ехала по набережной. Смотрю, у престижного сталинского дома джип моего ненаглядного стоит. Я подошла к джипу, постояла пару минут, затем увидела мальчишек, игравших во дворе, и спросила: «Мальчики, вы не знаете, чья это машина?» — «Это машина Ленкиного жениха», — ответили они. «И давно он к ней ездит?» — поинтересовалась я. «Каждый день. Он ей машину красивую купил. Рядом стоит». Я посмотрела на новенький «ягуар» и чуть не взбесилась от злости. Узнала номер квартиры этой Лены, позвонила. Дверь открыла полуголая девица, чисто символически прикрытая полотенцем. Я ее отодвинула и прошла в квартиру. В гостиной на диване лежал мой ненаглядный в чем мать родила и курил. Увидев меня, он начал оправдываться, такую чушь нес, что вспомнить стыдно, но девица его перебила и сказала, что они-де с Вадиком любят друг друга и хотят пожениться, а что касается меня, так он только на деньги позарился, теперь, мол, сам об этом жалеет. Я увидела лежавшую на столе кобуру, выхватила оттуда пистолет и заткнула этой дуре рот, выстрелив в голову. А потом выскочила из квартиры и поехала в милицию, чтобы написать чистосердечное признание. Папика в это время не было. Он отправился по делам за границу. — Танька замолчала и вытерла выступившие слезы. — Она мне иногда по ночам снится, — немного помолчав, прошептала она.