Нежное дыхание смерти

Ну да, ты устроила бы скандал, когда до тебя дошло бы, куда ты попала, – пояснила Люба. – Он, этот твой больной, либо жестоко подшутил над тобой, либо разглядел в тебе такие склонности, которых у тебя не было, либо преследовал какую-то свою цель, отправляя тебя сюда… Я склоняюсь к последнему. Для шутки билет стоит слишком дорого, да и не думаю я, что кто-то мог так тебя возненавидеть. Розовыми наклонностями в тебе и не пахнет, если можно так сказать. Слепой бы понял, что сильный пол тебе куда милей. Остается третье.

– Я не знаю, – пробормотала девушка. – Ничего не могу вам сказать… Я совсем ничего не понимаю.

– Он ничего тебе не сказал? – упорствовала Люба. – Даже не намекнул, зачем посылает сюда? Ты мне лжешь.

– Нет, уверяю вас, – беспомощно лепетала Даша. – Я не знаю, как сделать, чтобы вы мне поверили. Все вышло совершенно случайно! Я пришла сюда, ничего не зная! Я не собиралась стать любовницей Ларисы! Я просто в отчаянии, что не могу выпутаться из всей этой истории. Вы же знаете – меня не выпускают!

– И потому ты украла бумажник у милейшей Надежды Степановны? – мягко спросила Люба.

Даша вскочила и вырвала руку из ее мокрых пальцев. Люба, впрочем, и не пыталась ее удержать. Она задумчиво посмотрела и сказала следующее:

– По твоему поведению я могу заключить одно: ты, хорошая моя, явилась в клуб с единственной целью – обчищать нас, грешных. Моя шуба, ее бумажник… Это многовато за два дня!

– Это ужасно… – Даша покрылась мертвенной бледностью. Она едва находила слова для оправдания.

– Это ужасно, что вы так думаете… Я знаю, все должно выглядеть именно так, но я не воровка…

«Не воровка? – мелькнуло у нее в голове. – Ты самая настоящая воровка, и Люба говорит правду. Бумажник к тебе не с неба свалился, и нечего оправдываться! Неясно только одно – как Люба нашла его? Неужели она знала, где я прячусь?»

А вслух она сказала:

– Это было чистой случайностью! Я сидела в галерее, думала передохнуть там от потрясений… Сами знаете каких. Вы же говорили! Поймите меня! Я не могла никого видеть! И вдруг являются эти двое… – Тут Даша вдруг заплакала. Слезы брызнули сами, и она говорила все быстрее, отирая их руками: – Они пришли, занялись любовью на полу. Потом Надежда Степановна сказала, что ей кажется, будто что-то стукнуло. Они ушли, а я поискала на полу и нашла бумажник! Но клянусь вам, я ничего не крала! Он сам попался мне в руки!

– И ты его тут же припрятала, – заключила Люба. -. Хоть бы прятала лучше, что ли. Воровать не умеешь, а туда же. У нас бывали такие девочки. Но эти тут задерживались меньше всего. К слову, одна из них тоже не брала у Ларисы денег. До определенной поры. Потом она взяла все, что у председателя было в тот день при себе. Что-то около тысячи долларов. Лариса как раз собралась что-то купить. Может быть, даже для этой самой девчонки.

– Я уверяю вас…

– Перестань! – оборвала ее Люба. – Может быть, все было именно так, как ты мне рассказала, но меня это не волнует. И никого не будет волновать, если об этом узнают. Мало тебе не покажется…

– Вы мне угрожаете? – Даша была шокирована. Слезы у нее тут же высохли, и она уже злилась на себя, что испытывала симпатию к этой женщине.

«У тебя не может быть здесь друзей! – сказала она себе. – Пустилась в жалобы, как же! Она тебя пожалеет! Первая сдаст Ларисе на растерзание! Я чуть не рассказала ей все! Хороша бы я была! Принесла бы себя на блюдечке!»

– Так, значит, вы решили, что я воровка? Что же вы намерены делать? – уже вызывающе спросила девушка.

– Ничего, – ответила Люба. Она была спокойна, румяна, то ли от жары, то ли от своей изобличительной речи, и казалась веселой. – Я ничего не буду делать, но только в том случае, если ты ответишь мне тем же.

– Что вы имеете в виду? – Даша совсем перестала понимать эту женщину, которая то угрожала, то сменяла гнев на милость. – Я чего-то не должна делать? Но я не собираюсь!

– Вчера в галерее мне послышался какой-то шум, – сказала Люба, словно пропустив ее слова мимо ушей. – Я поняла, что кто-то здесь есть. Свалить все на кошку или собаку не смогла по той простой причине, что в клубе нет ни одного животного. Для золотой рыбки ты шумела слишком громко. Я не стала продолжать известной тебе беседы и ушла.

Потом я решила вернуться и посмотреть, нет ли там кого до сих пор. «Я тебя вижу, а ты меня – нет». Я пришла туда с фонариком и обнаружила твою лежанку. Я сразу поняла, чья она, – кроме тебя, под кустами в этом клубе прятаться некому.

– Но я ничего не слышала и никого не видела. Я спала там. Можете не волноваться!

Люба с жалостью посмотрела на нее.