Нежное насилие

– Нет, в это я не верю. Одни живут с родителями, многие состоят в браке или связаны с другими людьми еще каким-то образом.

– Вы в том числе?

Вопрос был столь неожиданным, что она, не отвечая, уставилась на него с открытым ртом.

– У вас есть друг? – спросил он еще более прямо.

– Я недавно с ним порвала.

– А почему?

– Это трудно объяснить.

– А вы попытайтесь.

Чтобы набраться мужества, Катрин проглотила остатки арманьяка.

– Он собрался разводиться, или, может быть, развода хочет его жена – я не совсем в курсе. Но как бы то ни было, дело не обходится без метаний из стороны в сторону, доставляющих массу неприятностей. Я не хочу быть втянутой в эти дрязги.

– А то, что он женат, вас, значит, не беспокоило?

– Беспокоило. Но приходилось с этим мириться.

– А теперь, значит, когда начались осложнения, вы предпочитаете уйти в кусты?

Ее серые глаза вспыхнули.

– Если вам нравится так это называть, дело ваше.

– Пожалуйста, не обижайтесь.

– Я вовсе и не обижена. Сказанное вами звучит, правда, довольно сурово, но, возможно, что вы попали в самую точку.

– Ах, так? – спросил он, сдержанно улыбаясь.

– Он много для меня значил. Но, в моих глазах, никогда не был человеком, за которого можно выйти замуж.

– Покидать мать из-за него не стоит?

– С моей матерью это никак не связано.

Подошел официант с завернутой в салфетку бутылкой красного вина, плеснул Кдаазену глоток на пробу, а когда тот удовлетворенно кивнул, наполнил бокалы и удалился. Оба выпили. Вино отличалось какой-то особой медвяной густотой.

– Изумительно! – похвалила она его выбор.

– Это мое любимое.

– Вкус у вас просто превосходный.

– В противоположность моим рассуждениям?

– Этого я не говорила. Но только… вы хотите так много знать обо мне, а о себе совсем ничего не говорите.

– Ну, как же? Я уже рассказывал. Вы знаете, что я ни с кем не связан.

– Мне это кажется забавным.

– Забавным?

– Да. Мужчина в вашем возрасте… – Она умолкла, заметив, что становится бестактной.

– Сколько же лет вы мне дадите?

Она чуть подумала.

– Тридцать с небольшим?

– Тридцать два.

Она глотнула вина и отважно продолжила:

– Мужчина тридцати двух лет должен иметь какие-то отношения с женщинами.

– Да, они существуют. Это я вовсе не отрицаю. Но никаких обязательств.

– Такое положение, наверное, результат случайного стечения обстоятельств?

– Нет, это не так. Признаю: я влюбляюсь, как и любой другой мужчина. Но как только моя партнерша начинает предпринимать попытки свести дело к браку – а раньше или позже это делает каждая, – я сразу же прекращаю всякие встречи.

– Это значит, что вы еще никогда по-настоящему не любили.

– Точно так же, как и вы.

– Нет, со мною несколько иначе. Я была очень влюблена, и, кажется, это во мне еще не угасло до конца. Но я на собственной шкуре убедилась в том, что он как супруг недостаточно надежен. Нет. Я не хочу выходить за него замуж, как не хочу и быть втянутой в эту грязную историю с разводом.

– А я в принципе против брачных уз.

Официант поставил на столик бифштексы на горячих тарелках с поджаристым, хрустящим картофелем, и некоторое время они молча их поглощали.

– Я еще никогда не испытывала такого голода, – призналась Катрин, – или, может быть, никогда еще еда не казалась мне такой вкусной.

– Бифштексы – патентованное блюдо этого дома, – пояснил он. – Здесь не пропускают мясо через мясорубку, как это распространено в наше время. Его отбивают. А затем отдельно готовят картофель в мундире, сдирают шкурку, разрезают и добавляют к мясу в качестве гарнира.

– О, это, наверное… – начала Катрин, но вовремя умолкла. Она хотела было сказать «заинтересовало бы Жан-Поля», но нашла подобную сентенцию неуместной. – Кажется, вы понимаете толк в кулинарии, – промолвила она вместо этого.

– А вы нет?

– К сожалению. Я охотно читаю кулинарные рецепты, но исполнение оставляет желать лучшего.

– Готовит мать?

– Да.

Ресторан заполнялся. Большинство гостей приходили в вечерних туалетах; их провожали к свободным столикам или к бару. Видимо, как раз закончились спектакли в близлежащих театрах «Талиа» и «Онзорг».

Желая увести беседу в сторону от своих семейных дел, Катрин спросила:

– А почему, собственно, вы так решительно настроены против заключения брака, господин Клаазен? Этого вы мне еще не объяснили.

Огоньки свечей, начавшие колебаться в оживленной атмосфере зала, углубляли тени на его лице, придавая ему какие-то почти демонические черты.

– Я не против брака, если он строится на разумных основаниях. Но ни в коем случае не следует пытаться скрепить браком каждую влюбленность или страсть – можете это называть как угодно, даже любовью. С моей точки зрения, это похоже на процедуру прикалывания бабочки к доске, чтобы сохранить ее красоту.

– О! – произнесла Катрин, которой это сравнение показалось слишком жестким.

– Чувства, – продолжал он наставительным тоном, – подвержены изменениям, цементировать их невозможно.

Катрин проглотила последний кружок жареного картофеля и с удовлетворением отметила, что желудок не бунтует. Она вытерла губы салфеткой и глотнула вина.

– А каковы, по вашему мнению, разумные доводы для заключения брака?