Нежное притяжение за уши

— Добрый вечер, Николай! — торжественно произнес Иван Федорчук, выруливая в коридор с лестничной площадки.

Следом за ним появился понурый Миндия Гегемоншвили. Оба были облачены в белую и струящуюся одежду медперсонала, причем Федорчуковский халат смотрелся на нем как платье-мини, отчего следователь выглядел несколько комично.

— Здрасте! — изумленно проговорил Колька.

Ох, принесли же черти этих следователей именно тогда, когда к Кольке пришла Машуня!

— И ты тут? — удивился Федорчук, завидев Иголину, но тут же перестроился на деловой лад и вежливо поинтересовался: — Как чувствует себя больной?

Однако глаза его при этом все равно скосились на Машуню.

Колька вздохнул и снова наврал:

— Я чувствую себя нормально.

— Ему, скорее всего, лежать положено, — предположила она. — Может, мы в палату пойдем?

Колька при это поморщился, а все остальные заботливо согласились.

В палате пахло кисло и противно. Забинтованный как мумия сосед с задранной на каком-то агрегате ногой ел суп из баночки.

— Слюшай, как вы тут живетэ? — подал голос Миндия, решив проявить участие и другие положительные качества человека. — Провэтрить надо!

— Здесь нельзя, — печально произнес Колька.

— Почему это? — рассердилась Машуня. — Вы не против? — спросила она соседа с гипсовой ногой.

— Чувствуйте себя как дома! — расплылся тот в милостивой улыбке и вкусно слизнул что-то с ложки.

… Машуню просто всю колотило нервной дрожью. Она явилась к Кольке назло Федорчуку, а он вдруг сам тут материализовался. Тоже пришел назло ей? Но во взгляде Ивана читалось что-то совсем другое: не было ни агрессии, ни насмешки…

И Машуня решила поскорей проверить все свои предположения. Для этого надлежало по-быстренькому применить все свое очарование и посмотреть: очаруется ли им Федорчук или не очаруется. До Кольки ей уже не было никакого дела.

Не дожидаясь, пока мужчины сами догадаются услужить больному, Машуня подставила стул к окну, наполовину занавешенному синими шторами, медленно и красиво сняла сапоги и, шагнув на подоконник, потянулась к форточке. Ее короткая юбка тут же нескромно и как-то мучительно для всех присутствующих поползла вверх.

— Кажется, здесь все забито гвоздями! — пожаловалась она мужчинам.

— Я сэйчас все отдэру! — ринулся ей на помощь Миндия.

— Я сам! — гневно одернул его Федорчук и тут же вскарабкался на подоконник. — А ты сиди и заново допрашивай потерпевшего! И учти, я все слышу.

Как-то само собой получилось, что штора колыхнулась за спиной Ивана и совершенно скрыла его и Машуню от глаз посторонних…

Очутившись вместе с ним в темном проеме окна, она окончательно разволновалась… Тем более, что он смотрел на нее как-то совсем умопомрачительно…

— Вы кого-ныбуд падазрэваетэ? — раздался из-за занавески удрученный голос Миндии.

Колька недовольно что-то забубнил.

Очень напуганная и очень смелая Машуня подняла ладонь и легкими пальцами коснулась губ Федорчука.

… Злая медсестра затаскивала «домой» больного, который под прикрытием темноты без спросу вышел на крылечко покурить. И тут она вскинула глаза на освещенные окна второго этажа. А там — о, мама мия! — на фоне подсвеченных электричеством штор чернели силуэты какой-то бессовестной парочки, нагло целующейся на глазах у всей почтеннейшей публики!

* * *

Машуня с Федорчуком вбежали в его квартиру и, не включая света, продолжили целоваться. Это происходило долго и насыщенно. Осмелевший Федорчук поднял Машуню на руки, и целование продолжилось с новой силой. Когда он, дрожа от страсти, все-таки поставил ее на пол, раздался оглушительный рев Фисы — Машунины каблуки приземлились прямо на кошачий хвост.

— Тебе что, всей остальной квартиры было мало? — вскричал Федорчук, щелкая наконец включателем.

Машуня поморщилась от резкого света и присела, ища глазами травмированное животное.

Кот перепугано и ненавистно взирал из-за угла.

— Фисочка, я тебя придавила… — признала свою вину Машуня.

— Сам виноват, — констатировал Федорчук, эгоистично улыбаясь. — Ты раздевайся, проходи…

Иван был безмерно счастлив. Он и не ожидал, что любимая девушка может так скоро оказаться в его страстных объятьях… Вот что происходит, когда действуешь в союзе с мамами!

… Машуня прошествовала в комнату и упала на диван в ожидании демонического появления Федорчука из прихожей. И тут ей на глаза попалось странное сооружение на столе, несколько отвлекшее ее от предвкушения любовных утех. Там лежал большой лист картона, на котором располагались упаковка из-под чая, коробок спичек и множество пластилиновых столбиков.

— Иван! — позвала она, приподнимаясь на локте. — А что это такое?

— Да это я моделирую, — объяснил Федорчук, протопав в комнату. — Не узнаешь? Это же панорама убийства.

— А-а, — поняла Машуня. — Пачка чая — это дом. А коробок — это бассейн, что ли?

— Ага. А вот это ты! — с гордостью представил Федорчук малиновую пластилиновую пимпочку.

Машуня вгляделась и обнаружила, что у «нее» в отличие от всех остальных «гостей» весьма старательно вылеплены все женские формы.

— Не похожа, — засмеялась она. — Хотя для макета я очень даже ничего.