Нежное сердце

— В пятницу вечером я пригласил двух гостей. Я буду очень признателен, если вы приготовите для нас что-нибудь особенное.

Грейс удивилась. Нет, не потому, что Цезарь Наварро попросил ее приготовить вкусные блюда для гостей за три дня до вечеринки. Она выполнит его просьбу, чего бы это ни стоило и сколько бы людей он ни пригласил. Нет, удивление вызвал тот факт, что Цезарь, имея репутацию отшельника, вообще приглашает гостей.

По тому, как приподнялись брови мистера Наварро, и насмешливому выражению, появившемуся на его лице, можно было понять, что он догадался, о чем она думает.

— Конечно, мистер Наварро, — кивнула Грейс.

Цезарь одарил ее мимолетной улыбкой и откинулся на спинку кресла:

— И если можно, я хотел бы попросить вас приготовить восхитительный шоколадный мусс, такой, как вчера. Я уверен, что по крайней мере один из приглашенных, попробовав его, получит удовольствие.

Грейс заметила, что насмешка исчезла из его глаз, в них замерцал теплый огонек. Может, потому, что он вспомнил о ее шоколадном муссе, который она, без ложной скромности, тоже считала восхитительным?

Зайдя сегодня в кухню в шесть тридцать, чтобы к семи часам утра управиться с завтраком для Цезаря, Грейс заметила вымытую стеклянную вазочку из-под шоколадного мусса. Она предположила, что мусс выкинули либо Рафаэль, либо Родни и даже помыли посуду. Однако сейчас, после замечания Цезаря, Грейс начала в этом сомневаться.

— Вам, значит, понравилось? — осведомилась она.

— Настолько, что я даже сравнил удовольствие от его поедания с сексом, — чуть ли не промурлыкал Цезарь.

— Что?! — Шокированная Грейс отступила на шаг.

— Разве я произнес это вслух? — насмешливо поинтересовался он.

Щеки Грейс запылали.

— Вы и сами знаете, что да.

Цезарь поднял одну бровь:

— Вам, значит, можно говорить что в голову взбредет, а другим нельзя?

Грейс закусила губу и опустила глаза, ибо в этот самый момент в голове ее вспыхнула отчетливая картина, вызванная предыдущими словами Цезаря: он, обнаженный, целует женщину, проводит пальцами от ее грудей к…

Боже милостивый!

Второй раз за утро Грейс поняла, что возбуждена. И возбудил ее Цезарь Наварро!

И ему известно, какой эффект он оказывает на нее. Чтобы понять это, достаточно заглянуть в сверкающие темные глаза.

Отрицать, что ее физически влечет к Цезарю, было глупо. Пики ее грудей заострились, а в низу живота появилась влага.

— Неужели откровенная мисс Блейк наконец-то лишилась дара речи? — протянул Цезарь.

— Я не думаю, что нам следует соревноваться на тему «Кто кого повергнет в шоковое состояние», — вспыхнув, ответила Грейс.

Выражение его лица стало непроницаемым.

— Вы шокированы, мисс Блейк?

Была ли она шокирована? Честно говоря, даже больше, чем следует двадцатишестилетней молодой женщине, которая к тому же целый год прожила в романтичном Париже.

Грейс любила свою работу, ей нравилось создавать кулинарные шедевры. Она приходила в восторг, когда ими восхищались. Но кулинария больше чем работа. Это искусство. Удовольствие для всех чувств, в чем Цезарь Наварро, безусловно, успел убедиться вчера вечером. Искусство это не давалось просто так. Чтобы добиться совершенства, нужно было попотеть. Грейс училась несколько лет, стажировалась под руководством лучших шеф-поваров, прежде чем создавать свои блюда, не говоря уже о десертах и выпечке, на приготовлении которых она специализировалась.

Все это повлияло на ее личную жизнь. Времени на романтические отношения не оставалось. Должность шеф-повара предполагала работу днем и вечером. Грейс быстро поняла, что мужчины не хотят приспосабливаться к ее графику.

Вот почему она оставалась девственницей в двадцать шесть лет. Нет, конечно же это была не единственная причина. Другая причина крылась в том, что Грейс мечтала найти постоянного спутника жизни, свою любовь и именно с ним заняться сексом.

Может, причиной этого желания стало то, что она ничего не знала о своих биологических родителях. Бет в этом отношении повезло чуть больше. Ей было известно, что ее родителей звали Джеймс и Карла Лоренс и что они погибли в автокатастрофе, когда ей было пять лет.

Лучших родителей, чем Клив и Хизер, пожелать сложно, но Грейс солгала бы, если бы утверждала, что не хочет выяснить, кто ее настоящая мать. Была ли она молода и одинока, не способна растить ребенка одна? А может, ее мать умерла при родах? Предположения были самые разнообразные.

Конечно, можно найти информацию о ее настоящих родителях, если постараться, и когда-нибудь Грейс этим займется. Только не через два месяца после смерти приемной матери. Это было бы проявлением неуважения. Но когда-нибудь она все-таки постарается выяснить, кто дал ей жизнь. Выяснить, жива ли еще эта женщина.

— Если бы я знал, что вам понадобится столько времени, чтобы ответить на мой вопрос, я не стал бы его задавать.

Грейс вздрогнула, услышав нетерпеливое замечание Цезаря, вторгшегося в ее мысли.

— Нет, меня нисколько не шокируют ваши замечания, мистер Наварро, — четко ответила она.

— Нет?

— Нет. — Однако сжатые кулаки выдали ее.

Как ей не быть шокированной, если их беседа приняла личный оттенок?