Нежное солнце Эльзаса

Задыхаясь и путаясь в собственных бумагах, Козлов начал доклад, после которого у меня осталось только одно желание — задушить этого идиота. Потом слушали маркетинг, рекламу, транспорт, дальше — СНГ и Запад. Не знаю, с чем уж это было связано, но только последний докладчик не вызвал у меня никаких нареканий. Кажется, на Западе у нас пока что все идет ровно. Всех прочих я разнесла в пух и прах, надавала указаний, загрузила работой и выпроводила за дверь. Время уже подходило к обеду. Ха-ха, очень смешно! Тут вам не Франция. Я бросила злобный взгляд на тарелку из-под круассанов, понимая, что это была моя первая и последняя трапеза за сегодняшний день, и потянулась к ближайшей стопке документов. Самой тонкой. Судя по всему, в ней лежали дегенеративные служебные записки, заявления сотрудников, объяснительные и прочая бумажная дребедень, производимая в несметном количестве на свет работничками моего департамента.

До пятницы я трудилась, практически не поднимая головы. Дела не было ни до чего, кроме отложенных и теперь погибающих под гнетом «срочно» документов и дел. Раз пять меня вызывал к себе генеральный директор, который за время отсутствия корректировки с моей стороны обзавелся такими идеями о развитии компании, что просто оторопь брала. Да и мой здравый смысл, видимо, до сих пор где-то отдыхал. Боюсь, что даже и не со мной: несмотря на кучу работы, я то и дело вспоминала Егора.

Мне мерещился то его сочувствующий ласковый взгляд, то длиннющие монологи о том, что мне надо себя поберечь, то красивое и неутомимое тело, то… много чего еще. Каждый раз я старалась вовремя остановиться, не дать воображению увлечь себя слишком далеко. Иначе это могло стать уже небезопасно. Мечтательные взгляды во время совещаний, блуждающая улыбка, когда речь заходит о налоговых проблемах, бесконтрольные жесты, да мало ли что еще! Все подобные глупости до́лжно было пресекать на корню. Легко сказать! К тому же Егор по пять раз на дню присылал мне на мобильный сообщения о том, что он скучает, что просит вырваться и приехать к нему еще, что очень-очень хочет. Где уж тут сохранить хладнокровие! Отвечать я ему не успевала, зато каждый вечер перед сном звонила, и мы говорили долго-долго. О чем? Ума не приложу.

Одним словом, до вечера первой после отпуска пятницы я с трудом, но дожила. Уставшая, выбитая из колеи неизвестно зачем на мою голову свалившимися романтическими переживаниями, я собиралась уже было ехать домой, как по внутреннему позвонила Жанна, наш главный бухгалтер. К ней, одной из немногих в компании, я относилась действительно хорошо: пришла она к нам лет семь назад из крупной страховой организации, перетащила за собой все знакомства в налоговых органах, была человеком, с которым я, по крайней мере, всегда и обо всем могла договориться. Да и вообще — возраста мы были одного, семьи ни у той, ни у другой не получилось, любовников из принципа не заводили, вот и вступили в «клуб по интересам». И обе одновременно стали постоянными, правда, лишенными энтузиазма, клиентками Настиного клуба.

— Рита, будь другом, — таким просительным тоном Жанна говорила только в тех крайних случаях, когда ей что-то было очень нужно, — выручай, а?

— Ну, что там у тебя стряслось на ночь глядя? — я едва сдержалась, чтобы не зевнуть прямо в трубку.

— Меня очень важные люди из ФНС ждут, — она притворно тяжело вздохнула. — Придется ехать.

— Ну и езжай! Удачи тебе, — я уже хотела попрощаться и повесить трубку, но Жанна затараторила как сорока, не остановить:

— Риточка, солнышко, ну, ты же меня не бросишь. Я одна, а там трое матерых мужиков. — Она едва перевела дух и продолжила: — Ты не переживай, ничего такого — да и кому мы с тобой, старые тетки, нужны? Молодых хватает. Им просто позарез меня приспичило увидеть: с одним мы в финансовом на одном потоке учились, а с двумя другими — не помню, как и где, но в студенчестве вместе пили. Им просто юность вспомнить захотелось. А у меня, сама понимаешь, интересы компании на первом месте. Хотя и тащиться никуда неохота. А уж одной, так просто смерть. Выручи, будь человеком.

— Ладно, — вот есть на свете люди, которым легче отдаться, чем с ними спорить. Жанна из их числа. — Поехали. На моем или на твоем?

— Да отпусти ты своего камикадзе! — от радости Жанна практически пищала. — Олег-то мой поспокойней: доставит в лучшем виде.

— Как скажешь. — Ну не было у меня сил сопротивляться! — Тогда я выхожу.

Олег на таком же «Фольксвагене», как у меня, — корпоративные машины всем руководителям закупили одинаковые — ждал нас с Жанной у выхода из офиса. Конечно, он нам улыбался, разумеется, дверцы с готовностью открывал, но во взгляде читалась такая вселенская тоска, что на мгновение мне его стало жалко. Интересно, почему я раньше таких настроений в его глазах не замечала? Он ведь на каждый «выход» нас с Жанной возил. Представляю, как относилась его жена к появлению суженого домой под утро. А может, не было у него никакой жены и зря я переживаю?