Нежное солнце Эльзаса

А утром Егор торжественно сообщил мне, что я успешно прошла собеседование и принята на работу. При этом невесть откуда взявшийся блудливый бес не уставал высекать игривые искры из его счастливых глаз. Кажется, это от меня мой милый мальчик научился такой бесцеремонной наглости. А впрочем, какая разница?! От Егора я готова была стерпеть что угодно и в каких угодно размерах. Ох, что-то я опять думаю не о том… Одним словом, я была принята рядовым специалистом под начальство Егора в «русский» отдел «Гранд Дома». Если предположить, что мне лет двадцать пять и я только начинаю карьеру — весьма и весьма неплохо. А вообще-то к черту двадцать пять! В нежных объятиях единственно любимого человека я чувствовала себя максимум на семнадцать. Тогда эта должность — просто невиданный подарок судьбы!

Нужно сказать, в специалистах я не засиделась. Не прошло и двух лет, как «Гранд Дом» открыл дирекцию по работе с Восточной Европой. Ее-то я и возглавила, поглотив, в числе других, и «русский» отдел. К тому времени Егор благоразумно перешел в другое подразделение компании: в отличие от меня он никогда не страдал ни излишними амбициями, ни болезнью под названием «карьера». Главное, чтобы работа приносила удовольствие и приемлемый доход. Все остальное неважно. Вот он и решил мне не мешать, а заодно и не испытывать судьбу во второй раз. Деньги, к слову говоря, моего любимого в принципе тоже не слишком волновали. Особенно, кажется, с тех пор, как он переехал к нам с мамой в дом и перестал тратиться на съемную квартиру. Зато благодаря этой рокировке я была избавлена от необходимости покупать машину: все равно на работу, с работы, по магазинам и в Баден-Баден по выходным мы ездили только вместе, на его новеньком «Рено». А я по-прежнему испытывала необъяснимое блаженство от оплаты всех наших совместных счетов и прочих повседневных расходов. По-моему, русские женщины все-таки больны на голову: на что угодно готовы ради любви. И это говорю я, которая всю жизнь презирала такой расклад и полагала, что мужчина должен зарабатывать, содержать. Одним словом, черт его знает что такое!

Но меня до сих пор хлебом не корми — дай только сводить Егора в дорогой ресторан, ночной клуб или подарить ему какую-нибудь безделушку. За это я позволяю себе время от времени отпускать фривольные шуточки вроде: «Забыл, что твое место в постели?» или: «Разве ты не знаешь, что должен доставлять мне только радость?». Лично меня эта игра безумно возбуждает. Особенно когда Егор начинает смущаться или, напротив, злиться. А иногда обещает, что я за свою наглость по полной программе отвечу. Да я и «отвечаю», причем даже не пытаясь скрыть своего полного по этому поводу блаженства.

В канун своего сорокалетия — господи, звучит-то как ужасно! — я сделала Егору предложение. В конце концов, нужно же хоть раз в жизни попробовать выйти замуж (по-моему, это словосочетание безвозвратно устарело, только вот не знаю, чем его заменить). Да и время давно пришло. Мама к Егору привыкла на удивление быстро, души в нем не чает, называет чуть ли не сыночком. Я даже иногда ревную — раньше все лучшее в доме было мне, теперь достается ему. Кажется, Егор просто рожден быть дамским угодником — есть такая редкая порода мужчин, которых безумно и неизвестно за что любят дети, женщины и всякие кошки-собаки. А вообще-то известно: за внимание, за преданность, за ласку. Сейчас эти простые и милые качества такая редкость!

Да, самого главного не успела сказать: Егор согласился. Правда, как он выразился, при одном условии — что мы немедленно подумаем о ребенке. Медицина медициной, но на пятом десятке лет физически ухаживать за младенцем сложно, да и времени растить дитя остается все меньше. Разумеется, я не стала возражать, но и говорить о том, что после встречи с Егором в офисе «Гранд Дома» ни разу не предохранялась, тоже не имело смысла. Что ж, придется заняться проблемой вплотную. Пара лет, думаю, в запасе еще есть. Хотя, если откровенно, глубоко внутри меня уже давно поселилась уверенность в том, что невозможность забеременеть — обратная сторона подарков, доставшихся мне от генерала. Поэтому мне и чудится время от времени его наблюдающий взгляд, его присутствие. Давно пора усвоить: в мире не существует внезапных благ, за которые можно расплатиться по дешевке. Судьбой мне был предназначен только один ребенок, и я его убила. Никогда не перестану себя казнить! Это преступление в моей жизни не сможет сравниться ни с чем другим. Здесь не на кого переложить хотя бы половину чувства собственной вины, не с кем разделить ответственность. Осталось только принять наказание и смириться.