Нежность к ревущему зверю

Народу в зале ожидания было немного. У двойных стеклянных дверей выхода на привокзальную площадь Лютров столкнулся с ребятами из экипажа.

– Леша, перекусить не желаешь? – спросил Карауш.

– Вы ужинать? А куда?

– Здесь на втором этаже классный ресторан! Шашлык, цыплята, телятина… Почти как в Одессе.

– Хорошо, я только загляну в гостиницу, вымоюсь.

– Вылет на когда? – спросил Саетгиреев.

– На завтра, если все будет в порядке.

– По холодку?.. А то полоса в обрез, – сказал Чернорай.

– Полосу отремонтируют, я узнавал.

– Ну, мы пошли, – сказал Карауш.

Они двинулись к широкой ажурной лестнице на второй этаж, а Лютров, шагнув было к выходу, почувствовал на руке выше локтя чьи-то цепкие пальцы. Еще не разглядев, кто это, услышал:

– Проводите меня в камеру хранения, а?

– Валерия!

– Здравствуйте!

– Здравствуйте! – Лютров немного растерялся и не сразу понял, о чем она просит. – Куда вас проводить?

– В камеру хранения, я чемодан возьму.

– Это где?

– Вот там, через площадь. Я боюсь, там парень… Владька. Он вообразил, что может… командовать. Не хочет, видите ли, чтобы я улетала… А я к маме.

Она смотрела то на Лютрова, то на трех парней, мирно стоявших на углу небольшого зарешеченного здания камеры хранения. Один из троих, маленький, лохматый и горбящийся в блатной манере, бренчал на гитаре, что-то напевал. Двое других с нарочитой ленцой поглядывали по сторонам.

– Эти? – спросил Лютров.

– Ага. Проводите? Я только возьму и обратно… А то самолет через сорок минут.

– Кто же они вам?

– Так… никто. Бывшие друзья.

– А получше в этом городе не нашлось?

Она виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой, все плотнее сжимая его руку.

Они прошли через площадь. У входа в камеру хранения Лютров вспомнил, что в последний раз дрался двадцать лет назад, и теперь прикидывал, кого следует уложить первым, если эта троица выкажет кулачные намерения. Решил – гитариста, такие бьют в спину и не всегда кулаками. Валерия торопливо отдала служительнице камеры хранения бляшку, висевшую у нее на пальце, Лютров взял чемодан, уже знакомый, синий в белую клетку, и они направились в обратный путь. Троица стояла лицом к ним, дружно засунув руки в карманы, гитара висела за спиной музыканта. Круглоголовый парень, в черно-красной капроновой куртке, сизых брюках и аляповатых башмаках на толстой подошве что-то говорил, не глядя на друзей. Музыкант, сощурившись, смотрел на Лютрова ничего не выражающим бараньим взглядом и отрицательно покачивал головой.

– Ага, боятся, шепнула Валерия, – и Владька тоже.

– Какой это?

– В куртке… Он у них хороводит. А этот, с гитарой, Митрофан, противный, как жаба.

Они вошли в зал, девушка выбрала место поближе к трем, старательно потевшим в новеньких мундирах, сержантам кавказского вида, увлеченно игравшим в нарды, и облегченно выдохнула:

– Ух… Вот спасибо вам!

– Не за что, – ответил Лютров, вглядываясь в побледневшее от волнения лицо девушки.

Теперь он мог рассмотреть ее. Он не помнил, чтобы ему доводилось видеть столь же законченно прекрасное лицо. «Господи, да откуда ты такая?» – говорил себе Лютров, не решаясь ни уйти, ни остаться.

Она, видимо, заметила его удивление и его растерянность и улыбнулась – впервые для него – дружески.

– Вы летчик? – она посмотрела на его кожаную куртку. – Мне тетя Маша говорила, А я не с вами полечу?

– На нашем самолете не возят пассажиров. Да и не попадете вы с нами в Энск.

– Откуда вы знаете, что я в Энск?

– Тетя Маша говорила.

Вот и первая шутка. Невесть какая, но была достаточной, чтобы их рассмешить. Лютров присел в кресло рядом.

– Я знаю. Вы прилетели на том, на большом?

– Да.

– А когда обратно?

– Может быть, завтра.

– Тогда не уходите, а? Пока я сяду в самолет? Тут хоть и милиция, а я все равно боюсь… Вам не трудно?

– Что вы! Но чем просто так сидеть, пойдемте ужинать.

– А я успею?.. Правда, я сегодня еще и не обедала. Вообще все кувырком. Ночевала у тети Маши, днем просидела у девочек на работе. Никак не могла дождаться вечера.

Они поднялись в полупустой зал ресторана и присели у окна на летное поле, отсюда можно было видеть в конце ряда ЛИ-2 их С-44.

Она проследила за его взглядом, спросила:

– Ваш?

– Да. Нравится?

– Ну и самолетище! Я таких и не видела… Ой, а мы не прозеваем здесь?

– Нет, наверно… Скажите, пожалуйста, посадки у вас объявляются? – спросил он у подошедшей официантки.

– Обязательно. По радио. Что будем заказывать? Лютров посмотрел на Валерию.

– Мне… все равно, чего-нибудь.

Он заказал что быстрее можно подать и съесть – котлеты по-киевски, бисквиты и кофе.

– Знаете, я впервые в ресторане.

– Немного потеряли.

– Нет, я потому… Вам со мною неловко, наверно?

– Неловко? Поглядите на моих друзей. Вон в уголке… Разве не видно, что они умирают от зависти?

– От зависти?

– Конечно. Да и не только они. Разве у кого-нибудь еще есть такая красивая спутница?

– А вы их позовите к нам.

– Не хочу.

Ее рассмешило выражение, с каким сказал это Лютров.

В это же самое время Костя Карауш встал и с независимым видом вышел из ресторана.

– А что вы скажете им про меня? Скажите, что мы старые знакомые, ладно?

– Я так и решил. Что вы собираетесь делать в Энске?